|
»Дружина моя добрая, хоробрая! |
Хоть и набрались немалого срама исполнением двух предыдущих приказов вещего богатыря-князя, но и на этот раз перечить дружина не перечила: «И слухали большаго братца атамана-то, делали дело повеленное», — ведет свою цветистую речь простодушный народ-сказатель. Богатырские дружинники, неудачливые горе-охотнички, недолго думая, принимаются и за плотничью работу («брали топоры дроворубные, строили суденышко дубовое»), и за плетение сетей («вязали путевья шелковыя…»). Принялись — все по атаманову хотенью, по Князеву веленью сделали: «выезжали на синее море, ловили по три дня, по три ночи, — не могли добыть ни одной рыбки…» И вот, как и прежде, поправляет незадачу на удачу сам Волх Всеславьевич: «повернулся („обернулся“ — по иному разносказу) он — сударь-рыбой щучинкой и побежал по синю морю. Заворачивал рыбу семжинку, белужинку, щученьку, плотиченьку, дорогую рыбку осетринку…» Таким образом и на этот раз, взявшись за дело, не посрамил вещий своей змеиной мудрости. Случалось (по другим былинным сказаниям), что и переплывал он, обернувшись рыбою, моря синие, уходя от погони ворогов, и птицей-соколом улётывал, и зверем-туром убегал: только ничего не мог поделать он с позабытою на недопаханной ниве сошкой кленовенькою любимого сына Матери-Сырой-Земли Микулы-свет-Селяниновича.
Из памятников народного изустного творчества, перешедших в древнерусскую письменность, сохранился до наших дней в рукописном сборнике XVIII столетия любопытный «Список с суднаго дела слово в слово, как был суд у Леща с Ершом». Этот Список дает яркую картину старинного русского судопроизводства, с первой до последней черты проникнутую неподдельной —