постоянно напряженные нервы. Могучія волны прозрачной синевы съ сѣдыми, ослѣпительной бѣлизны, верхушками одна за другою съ тихимъ гуломъ разбивались о клиперъ, обдавая его алмазною водяною пылью, и покачивали его съ бока на бокъ съ ласковою осторожностью доброй няньки.
За кормой слегка пѣнилась серебристая лента и вдали исчезала, сливаясь съ волнами.
Было тихо и торжественно кругомъ на безпредѣльномъ просторѣ океана, часть котораго была охвачена заревомъ заката. И эта торжественность природы невольно передавалась многимъ чуткимъ душамъ моряковъ.
Вахтенные матросы, стоявшіе у своихъ снастей, не перекидывались словами. Они притихлии, любуясь на величавый закатъ, невольно отрѣшались отъ обыденныхъ мыслей, приподнято настроенные. У многихъ вырывались невольные вздохи, тѣ вздохи безотчетной грусти, которая охватываетъ людей, чувствующихъ красоту и таинственную неразгаданность природы.
Одинъ молодой матросикъ, маленькій, худенькій и пригожій, съ большими глазами, пугливыми, какъ у дикаго звѣрька, тоскливо смотрѣлъ, какъ закатывается солнце, и вдругъ перекрестился и шепнулъ;
— О, Господи!
И молодой голосъ его звучалъ грустно-грустно.
