теллеристамъ. Старшій офицеръ былъ, напротивъ, большой и старый пріятель съ Аѳанасіемъ Петровичемъ и съ нимъ съѣзжалъ на берегъ, и съ нимъ нерѣдко водилъ бесѣды, ничего обшаго не имѣюшія со службой.
Съ нимъ они говорили о смыслѣ жизни, о религіи, о необходимости имѣть правила, и съ нимъ же за обѣдомъ на берегу выпивали лишнюю бутылку портвейна, особенно почитаемаго Аѳанасіемъ Петровичемъ. И оба они были очень скупы на траты на себя. У старшаго штурмана была большая семья, которой Аѳанасій Петровичъ отдавалъ большую часть своего содержанія, а Петръ Васильевичъ отказывалъ себѣ во всемъ. Изъ того содержанія, которое оставлялъ себѣ, большую часть берегъ, что бъ накупить въ Китаѣ и Японіи разныхъ вешей для жены.
— То-то на недѣлю не съѣдешь, Аѳанасій Петровичъ... Надо присмотрѣть за работами... А на три дня все-таки съѣду... Погуляемъ по лѣсу... Хорошо въ тропическомъ лѣсу, Аѳанасій Петровичъ! Ахъ, какъ хорошо!
И, нѣсколько застѣнчивый, Петръ Васильевичъ стѣснялся при всѣхъ говорить о томъ, какъ онъ любитъ природу. Точно такъ же скрывалъ онъ отъ всѣхъ и свою платоническую любовь къ женѣ, и свои всегда рыцарскіе взгляды на женщинъ.
Петръ Васильевичъ продолжалъ хвалить и мѣсто-положеніе верхней Батавіи, и прогулки, и ана-
