остановилъ долгій, злой, смертельный взглядъ на Сойкинѣ, точно хотѣлъ запомнить его лицо навсегда. И, словно понявъ весь ужасъ и позоръ оскорбленія, вдругъ поникъ головой и, закрывъ свою горящую щеку, убѣжалъ изъ каютъ-компаніи.
Черезъ пять минутъ онъ прислалъ старшему офицеру рапортъ о болѣзни.
6.
Петръ Васильевичу подавленный и грустный, доложилъ капитану объ ужасной исторіи...
— Добился-таки Байдаровъ пощечины! — сурово промолвилъ капитанъ. — Довелъ бѣднаго Сойкина... Подъ судъ пойдетъ... Славный молодой человѣкъ...
— И какой скромный... Терпѣлъ... терпѣлъ... Ужъ я просилъ Байдарова...
— Надо было, Петръ Васильевичъ, раньше списать съ корвета этого гуся... И мы оба съ вами виноваты, что держали его...
— Виноватъ-съ... Этакая исторія, Владимиръ Алексѣичъ!
— Какъ бы Байдаровъ въ Батавіи не убилъ Сойкина на дуэли... Надо какъ-нибудь не допустить этой глупости... Не пускайте Сойкина въ Батавіи... И пусть онъ извинится передъ Байдаровымъ въ каютъ-компаніи... А Байдаровъ въ
