Блѣдный, далеко ужъ не съ наглыми и смѣющимися глазами, молодой и щеголеватый лейтенантъ Нерпинъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ и, поклонившись адмиралу, котораго теперь ненавидѣлъ, какъ виновника своего несчастія, проговорилъ упавшимъ голосомъ:
— Честь имѣю явиться, ваше превосходительство!
Адмиралъ слегка наклонилъ голову, но руки не протянулъ.
И Нерпинъ сдѣлался еще блѣднѣй.
— Изъ показаній видно, что вы вмѣстѣ съ капитаномъ при посредствѣ консуловъ получали въ свою пользу деньги, остававшіяся отъ разницы между фиктивной и дѣйствительной цѣною... Вы отрицали это въ своихъ показаніяхъ... А между тѣмъ и капитанъ съ механикомъ сознались... Кромѣ того, матросы показали, что имъ выдавалась скверная провизія... Вы остаетесь при прежнихъ показаніяхъ? — спрашивалъ Сѣверцовъ тихои, казалось, нисколько не волнуясь.
— Нѣтъ. Все правда, ваше превосходительство.
— Что васъ вынудило? Были какія-нибудь особеныыя причины?
— Никакихъ. Кутилъ, ваше превосходительство! Да и многіе ревизоры и капитаны пользуются доходамии за это не обвинялись... И я не считалъ, что дѣлаю преступленіе. Я только пользовался процентными скидками!.. Казна ничего не теряетъ...
