На другой день, задолго еще до восхода солнца, мы были уже на ногахъ. У крыльца ожидала насъ хорошо подобранная тройка, запряженная въ небольшую телѣжку. Врѣзаясь колесами въ нѣкоторыхъ мѣстахъ по ступицы, двинулись мы вдоль берега, по направленію аула Гасанъ-Кули. Вѣтеръ стихъ, но расходившееся море еще не успокоилось, и свинцовыя тяжелыя волны съ глухими всплесками взбѣгали на берегъ. Кое-гдѣ на горизонтѣ бѣлѣли паруса вышедшихъ въ море шлюпокъ. Стаи чаекъ и буревѣстниковъ, какъ будто утомленныя, сидѣли спокойно на берегу, поднимаясь въ воздухъ при нашемъ приближеніи. Почти непосредственно примыкая къ Чикишляру, широко раскинулись по всему побережью туркменскія кибитки, поставленныя на самомъ незначительномъ разстояніи отъ моря. Любопытными взглядами провожали насъ толпящіеся около нихъ туркмены, отвѣшивая почтительный салямъ при видѣ русскаго экипажа, сопровождаемаго
На другой день, задолго еще до восхода солнца, мы были уже на ногах. У крыльца ожидала нас хорошо подобранная тройка, запряженная в небольшую тележку. Врезаясь колесами в некоторых местах по ступицы, двинулись мы вдоль берега, по направлению аула Гасан-Кули. Ветер стих, но расходившееся море еще не успокоилось, и свинцовые тяжелые волны с глухими всплесками взбегали на берег. Кое-где на горизонте белели паруса вышедших в море шлюпок. Стаи чаек и буревестников, как будто утомленные, сидели спокойно на берегу, поднимаясь в воздух при нашем приближении. Почти непосредственно примыкая к Чикишляру, широко раскинулись по всему побережью туркменские кибитки, поставленные на самом незначительном расстоянии от моря. Любопытными взглядами провожали нас толпящиеся около них туркмены, отвешивая почтительный салям при виде русского экипажа, сопровождаемого
