няться какъ будто въ калейдоскопѣ… Рой новыхъ мыслей, какъ вихрь, въ воображеніи, открывая какъ будто новые совершенно неизвѣстные горизонты. Долгіе вечера одинъ за другимъ проходятъ такимъ же образомъ, переходя въ страшную, пагубную привычку, привычку постоянно подвинчивать нервную систему.
А дождь все льетъ, льетъ и льетъ.
Кажется, что сама природа кого-то оплакиваетъ и вѣтеръ сердито хлопая ставнями проносится дальше по долинѣ, тихо шепча тросникамъ на рѣкѣ одну изъ страницъ человѣческаго бытія, въ которую онъ заглянулъ случайно…
Та же комната съ тою же картиною повторяется изо дня въ день долгій періодъ времени. Полная отчужденность отъ человѣческой жизни накладываетъ все больше и больше тѣней на мировозрѣніе отшельника… Развивается какая-то особая мнительность, появляется недовѣріе къ людямъ вообще; страхъ встрѣчи съ ними и въ то же время желаніе непремѣнно встрѣтиться съ ними и высказать все то, что накопилось на душѣ. Хочется освободится отъ той безпричинной злобы, которая переполняетъ все существо. Съ веселымъ говоромъ подъѣзжаютъ къ дому невольнаго отшельника двое его сосѣдей-товарищей. Оба еще не помятые жизнью. Оба веселые, смотрящіе съ надеждою впередъ. Обыденный порядокъ жизни нарушается, и въ домѣ, гдѣ царствовало молчаніе, слышатся громкіе голоса. Рядъ воспоминаній на время заставляетъ забыть разочарованія, недовольство и злобу. Но черезъ нѣсколько часовъ оживленіе исчезаетъ и появляется вновь всегдашняя гостья—подозрительность. Одно слово, сказанное сосѣ-
няться как будто в калейдоскопе… Рой новых мыслей, как вихрь, в воображении, открывая как будто новые, совершенно неизвестные горизонты. Долгие вечера один за другим проходят таким же образом, переходя в страшную, пагубную привычку, привычку постоянно подвинчивать нервную систему.
А дождь все льет, льет и льет.
Кажется, что сама природа кого-то оплакивает и ветер, сердито хлопая ставнями, проносится дальше по долине, тихо шепча тростникам на реке одну из страниц человеческого бытия, в которую он заглянул случайно…
Та же комната с тою же картиною повторяется изо дня в день долгий период времени. Полная отчужденность от человеческой жизни накладывает все больше и больше теней на мировоззрение отшельника… Развивается какая-то особая мнительность, появляется недоверие к людям вообще; страх встречи с ними и в то же время желание непременно встретиться с ними и высказать все то, что накопилось на душе. Хочется освободится от той беспричинной злобы, которая переполняет все существо. С веселым говором подъезжают к дому невольного отшельника двое его соседей-товарищей. Оба еще не помятые жизнью. Оба веселые, смотрящие с надеждою вперед. Обыденный порядок жизни нарушается, и в доме, где царствовало молчание, слышатся громкие голоса. Ряд воспоминаний на время заставляет забыть разочарования, недовольство и злобу. Но через несколько часов оживление исчезает и появляется вновь всегдашняя гостья — подозрительность. Одно слово, сказанное сосе-
