рическим блеском глаз, выпяченного вперед подбородка, на котором уродливо торчит черная бороденка; наконец, не удается скрыть особенных, как у летучей мыши, когтей на локтях и коленях. Становясь скотоподобником, бес снова не улаживается с типичными уклонениями: свинья напр., получает собачьи, или куриные ноги, козьи рога, морду бегемота, лошадиную гриву; козел — собачьи когти, кошачьи усы, коровий хвост, с пучком волос на конце. В конце концов воплощенному бесу ничем нельзя удалить несносного одуряющего запаха, которой выходит у него одинаково и изо рта человека, и из пасти животного, и из клюва птицы.
Разумеется, что нечистик немедленно узнается демоноподобниками; во всяком образе ошибаться, и то в первое мгновение, могут разве престарелые особи. Но если бы и заурядный человек внимательнее присмотрелся к воплощенпику, то и он весьма скоро распознал бы нечистика; к сожалению, такой бес неожиданным появлением, а в особенности — подпущенным «чмуром» отвлекает внимание от присущих ему особенностей — и заблуждение раскрывается несколько позже, когда бес достигнул намеченной цели. Из многочисленных сказаний об этом стоит припомнить, как, напр., проданная на базаре овца встретилась с возвращающимся домой хозяином, жалобно заблеяла и была обласкана, но тут же она адски захохотала и скрылась; — как борзая собака, приласканная недальновидным встречником, укусила и лягнула последнего, при чём, вместо лап, он увидел копыта; — как нечто сродное повторилось с найденными на дороге козленком, черною курицею, или клубком ниток: козленок запел петухом, курица заржала по-лошадиному, а клубок выпал из кармана — и все они с несродными звуками, диким хохотом бросились прочь от находчика.
Хотя нечистикам и выгоднее воплощаться одушевленными предметами, чем неодушевленными, однако, в первом случае, они подвергаются опасности, а именно: к воплощеннику легко
