И я отвѣчалъ: «Ахъ, развѣ это мое слово? Кто я такой? Я жду болѣе достойнаго; я не достоинъ даже умереть за него».
Тогда опять сказала она мнѣ беззвучно: «Что тебѣ за дѣло, что случится съ тобой? Ты еще недостаточно кротокъ для меня. У кротости самая толстая шкура». —
И я отвѣчалъ: «Чего только ни вынесла шкура моей кротости! У подножія своей высоты я живу: какъ высоки мои вершины? Никто еще не сказалъ мнѣ этого. Но хорошо знаю я свои долины».
Тогда опять сказала онѣ мнѣ беззвучно: «О, Заратустра, кто долженъ двигать горами, тотъ передвигаетъ также долины и низменности». —
И я отвѣчалъ: «Еще мое слово не двигало горами, и что я говорилъ, не достигало людей, И хотя я шелъ къ людямъ, но еще не дошелъ до нихъ».
Тогда опять сказала она мнѣ беззвучно: «Что знаешь ты объ этомъ! Роса падаетъ на траву, когда ночь всего безмолвнѣе». —
И я отвѣчалъ: «Они смѣялись надо мной, когда нашелъ я свой собственный путь и пошелъ по немъ; и поистинѣ, дрожали тогда мои ноги.
И такъ говорили они мнѣ: ты потерялъ путь, а теперь ты не умѣешь даже ходить!»
Тогда опять сказала онѣ мнѣ беззвучно: «Что тебѣ до насмѣшекъ ихъ! Ты тотъ, кто разучился повиноваться: теперь долженъ ты повелѣвать!
Развѣ ты не знаешь, кто наиболѣе нуженъ всѣмъ? Кто приказываетъ великое.
Совершить великое трудно: но еще труднѣе приказать великое.
Самое непростительное въ тебѣ: у тебя есть властъ,
и ты не хочешь властвовать.»
И я отвечал: «Ах, разве это мое слово? Кто я такой? Я жду более достойного; я не достоин даже умереть за него».
Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что тебе за дело, что случится с тобой? Ты еще недостаточно кроток для меня. У кротости самая толстая шкура». —
И я отвечал: «Чего только ни вынесла шкура моей кротости! У подножия своей высоты я живу: как высоки мои вершины? Никто еще не сказал мне этого. Но хорошо знаю я свои долины».
Тогда опять сказала они мне беззвучно: «О, Заратустра, кто должен двигать горами, тот передвигает также долины и низменности». —
И я отвечал: «Еще мое слово не двигало горами, и что я говорил, не достигало людей, И хотя я шел к людям, но еще не дошел до них».
Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что знаешь ты об этом! Роса падает на траву, когда ночь всего безмолвнее». —
И я отвечал: «Они смеялись надо мной, когда нашел я свой собственный путь и пошел по нём; и поистине, дрожали тогда мои ноги.
И так говорили они мне: ты потерял путь, а теперь ты не умеешь даже ходить!»
Тогда опять сказала они мне беззвучно: «Что тебе до насмешек их! Ты тот, кто разучился повиноваться: теперь должен ты повелевать!
Разве ты не знаешь, кто наиболее нужен всем? Кто приказывает великое.
Совершить великое трудно: но еще труднее приказать великое.
Самое непростительное в тебе: у тебя есть власт,
и ты не хочешь властвовать."
