Своими дѣтьми должны вы искупить то, что вы дѣти своихъ отцовъ: все прошлое должны вы спасти этимъ путамъ! Эту новую скрижаль ставлю я надъ вами!
«Къ чему жить? Все — суета! Жить — это молотить солому; жить — это сжигать себя и все-таки на согрѣться».
Эта старая болтовня все еще слыветъ за «мудрость»; за то, что стара она и пахнетъ затхлымъ, еще болѣе уважаютъ ее. Даже плѣсень облагораживаетъ.
Дѣти могли такъ говорить: они боятся огня, ибо онъ обжогъ ихъ! Много ребяческаго въ старыхъ книгахъ мудрости.
И кто всегда «молотить солому», какое право имѣетъ онъ хулить молотьбу! Такимъ глупцамъ слѣдовало бы завязывать ротъ!
Они садятся за столъ и ничего не приносятъ съ собой, даже здороваго голода; — и вотъ хулятъ они: » всѣ — суета!»
Но хорошо ѣсть и хорошо пить, о, мои братья, это, поистинѣ, не суетное искусство! Разбейте, разбейте скрижали тѣхъ, кто никогда не радуется!
«Для чистаго все чисто — такъ говоритъ народъ. Но я говорю вамъ: для свиней все превращается въ свинью!
Своими детьми должны вы искупить то, что вы дети своих отцов: всё прошлое должны вы спасти этим путам! Эту новую скрижаль ставлю я над вами!
«К чему жить? Всё — суета! Жить — это молотить солому; жить — это сжигать себя и всё-таки на согреться».
Эта старая болтовня всё еще слывет за «мудрость»; за то, что стара она и пахнет затхлым, еще более уважают ее. Даже плесень облагораживает.
Дети могли так говорить: они боятся огня, ибо он обжог их! Много ребяческого в старых книгах мудрости.
И кто всегда «молотить солому», какое право имеет он хулить молотьбу! Таким глупцам следовало бы завязывать рот!
Они садятся за стол и ничего не приносят с собой, даже здорового голода; — и вот хулят они: » все — суета!»
Но хорошо есть и хорошо пить, о, мои братья, это, поистине, не суетное искусство! Разбейте, разбейте скрижали тех, кто никогда не радуется!
«Для чистого всё чисто — так говорит народ. Но я говорю вам: для свиней всё превращается в свинью!
