Подругъ много, весело; y насъ, дѣвушекъ, и вечера бывали. Мы танцовать любили и умѣли: какъ y воспитанницъ танцклассъ — мы въ сосѣднюю комнату, и все, что имъ учитель показываетъ, мы перенимаемъ. Привыкла я тоже книжки читать; всѣ дѣвушки романы потихоньку читали. Одинъ разъ мнѣ попался страхъ какой интересный: «По локоть руки въ золотѣ, по локоть руки въ крови». Я этотъ романъ все по ночамъ читала, чтобы наша кастелянша, мадамъ Рязанова, не увидѣла. Она не любила.
Сидѣла я разъ вечеромъ въ дѣвичьей — работу мы покончили — вдругъ приходитъ моя знакомая, Анна Ивановна. Я ужъ ее цѣлый годъ не видала, мы съ ней никогда особенно не дружили. Не знаю, какъ это она меня вспоммила.
— Пойдемъ, Паша, ко мнѣ, посидимъ, чайку напьемся. Тутъ недалеко, на Николаевскомъ вокзалѣ.
Пошли мы. Ея названный мужъ былъ дома, я его раньше не видала, ну — познакомились.
Пока чай готовили, я сѣла y окна.
Дверь отворилась. Въ комнату вошелъ незнакомый человѣкъ, снялъ пальто, тихо сказалъ: «здравствуйте», и сѣлъ къ столу. Анна Ивановна засуетилась, угощаетъ его, но меня ему не отрекомендовала. Я узнала потомъ, что это оберъ-кондукторъ съ Николаевской желѣзной дороги; онъ y Анны Ивановны комнату снималъ, жилецъ ея былъ.
Съ перваго взгляда онъ мнѣ показался уже немолодымъ, некрасивымъ: темные усы висѣли книзу, волосы спереди подрѣзаны, самъ высокій, худо-
