комъ и гарнизонъ догадывался объ участи, постигшей его; потому, коль скоро завидѣлъ приближающихся казаковъ, гарнизонъ объятый паническимъ страхомъ, поспѣшно удалился изъ крѣпости противуположными воротами, оставив на произволъ судьбы воеводъ своихъ, не могшихъ удержать воиновъ отъ постыднаго поступка. Теперь оставалось лишь завладѣть Соколомъ съ паденіемъ его Суша, послѣдняя бывшая во власти Россіянъ крѣпость, оставшись одна на землѣ Литовской, принуждена была бы покориться добровольно.
Междутѣмъ Мѣлецкій шелъ съ войскомъ къ Соколу походомъ тягостнымъ, по причинѣ дурныхъ дорогъ и трудности подвоза продовольствія. Артиллерію Король послалъ Двиною до самой Дриссы, откуда по рѣкѣ Дриссѣ ее тянули вверхъ до самого Сокола. На плотахъ, изъ крѣпкихъ брусьевъ, осадное войско въ виду крѣпости переправилось чрезъ Дриссу и облегло Соколъ. Что же Россіяне? Ни малѣйшаго движенія чтобы воспрепятствовать этому; они ограничились лишь посылкою нѣсколькихъ конныхъ отрядовъ, которые, показываясь изрѣдка в отдаленіи, думали устрашить непріятеля великимъ воплями и крикомъ. Ко всему этому Сокольскій гарнизонъ присоединилъ и удивительную оплошность: превосходя непріятеля числомъ, зная объ его усталости и претерпѣваемомъ имъ во всемъ лишеніи отъ недостатка лошадей, не напалъ на него вдругъ, но отложилъ вылазку до слѣдующаго дня; междутѣмъ какъ осаждающій, не теряя ни минуты времени, безнаказанно приближался подкопами уже къ самой крѣпости. Московскіе воеводы надѣялись
