тѣлъ въ какія-то заоблачныя мудрованія... то-то привычка, точно она хуже природы, которая сама такъ скучна—въ описаніяхъ нашихъ стихотворцевъ и романистовъ! Простите и вы меня, моя любезная пишущая братія! я совсѣмъ не хотѣлъ съ вами браниться; напротивъ, я началъ ети строки съ намѣреніемъ сказать вамъ комплиментъ—, дернулъ же меня лукавый—, простите, Бога ради простите: впередъ не буду....
Я началъ, помнится, такъ: хорошо вамъ, моя любезная пишущая братія, на высокихъ чердакахъ вашихъ, въ теплыхъ кабинетахъ, окруженная книгами и бумагами и проч., и проч.; вслѣдъ за симъ я хотѣлъ сказать вамъ слѣдующее:
Я люблю васъ и люблю потому, что съ вами можно споритъ; положимъ что мы противныхъ мнѣній, —ну , съ вами—, разумѣется за исключеніемъ тѣхъ, съ которыми говорить запрещаетъ благопристойность,—съ вами потолкуешь , поспоришь, докажешь; вы знаете что противъ Логики
