„Постойте, постойте, Ваше Благородіе, вскричалъ Севастьянычь, въ просьбѣ противорѣчіе... — ¿какъ же вы безъ рукъ уклались. ... или уклали въ кибиткѣ свое тѣло?... тьфу къ чорту, ничего не понимаю.“
Но отвѣта не было. Севастьянычь прочелъ еще разъ просьбу, началъ надъ нею думать, думалъ — думалъ,...
Когда онъ проснулся, ночникъ погасъ и утренній свѣтъ пробивался сквозь обтянутое пузыремъ окошко. Съ досадою взглянулъ онъ на пустой штофъ, предъ нимъ стоявшій,... ета досада выбила у него изъ головы ночное произшествіе; онъ забралъ свои бумаги не посмотря и отправился на барскій дворъ въ надеждѣ тамъ опохмѣлиться.
Засѣдатель, выпивъ рюмку водки, принялся разбирать Севастьянычевы бумаги и напалъ на просьбу иностраннаго недоросля изъ дворянъ...
,, Ну братъ Севастьянычь“ вскричалъ онъ прочитавъ се „ты вчера на сонъ грядущій порядкомъ подтянулъ; екую околесную нагородилъ... послушайте-ка Андрей Игнатьевичъ,“ прибавилъ онъ, обращаясь къ уѣзд-
