дите, что эти двое людей боятся васъ, остерегаются васъ? Почему вы не осмѣливаетесь напасть на нихъ? Васъ много…
— Радb Бога,—вскричалъ Монгомери,—замолчите, Прендикъ!
— Прендикъ!—позвалъ меня Моро.
Они оба нарочно кричали въ одинъ голосъ, чтобы заглушить мои слова. Между тѣмъ позади нихъ собирались любопытныя лица уродовъ съ недоумѣвающими минами, безобразными отвисшими руками и съ изуродованными спинами. Они, казалось, силились понять меня и припомнить свое человѣческое прошлое.
Я продолжалъ имъ кричать тысячу различныхъ вещей которыхъ теперь не помню: все сводилось къ тому, что уроды могли бы убить Моро и Монгомери, и имъ не слѣдовало бы бояться ихъ. Подобныя мысли старался я пробудить въ чудовищахъ передъ своей безповоротной кончиной. Я видѣлъ, какъ существо, видѣнное мною уже въ первый вечеръ своего пребыванія на островѣ, съ зелеными глазами и въ какихъ-то грязныхъ отрепьяхъ, шло изъ-за деревьевъ, чтобы лучше услышать меня. За нимъ подходили и другія.
Наконецъ, я остановился, чтобы перевести дыханіе.
— Послушайте меня минуточку,—заговорилъ Моро своимъ сильнымъ и рѣзкимъ голосомъ,—а потомъ говорите, что вамъ угодно!
— Ну!—сказалъ я.
Онъ откашлялся, подумалъ нѣсколько секундъ и закричалъ:
— По латыни, Прендикъ, на дурномъ латинскомъ языкѣ постарайтесь меня понять. Hi non sunt homines, sunt animalia, quae nos habemus (это не люди, а обыкновенныя животныя), они подвергались вивисекціи, своего рода фабрикаціи человѣчества. Я вамъ все объясню, выходите изъ воды!
— Хорошо сказано!—вскричалъ я со смѣхомъ.—Они были людьми, такъ какъ говорятъ, строятъ хижины и варятъ себѣ ѣду. И не думайте, чтобы я вышелъ отсюда!
— Около васъ очень глубоко… Тамъ же водятся въ большомъ количествѣ прожорливыя акулы…
