не послѣдовало. Морская вода подмочила затравку и я оказался безоружнымъ.
Как я раскаялся въ своей небрежности!.. Какъ я разбранилъ себя!.. А вѣдь стоило только всыпать заранѣе новаго пороха!… Теперь же мнѣ осталось только разыграть роль глупаго барана на бойнѣ.
Я никакъ не думалъ, что раненый Гандсъ въ состояніи двигаться такъ быстро. Видъ его внушалъ ужасъ: сѣдые, всклоченные волосы, багровое отъ злобы и нетерпѣнія лицо, горящіе какъ угли глаза… Другой пистолетъ не стоило и пробовать; результатъ оказался бы тотъ же. Я понял, что кромѣ отступленія иного исхода нѣтъ. Но куда же было отступать?.. Я взялся обѣими ладонями за стволъ гротъ-мачты и сталъ ждать. Сердце у меня такъ и стучало.
Увидавъ мою тактику, Гандсъ остановился. Я сообразилъ, что могу продлить борьбу чуть не до безконечности, впрочемъ безъ надежды на успѣхъ.
Въ это время Испаньола сѣла наконецъ на песчаную мель, качнулась нѣсколько разъ изъ стороны въ сторону и успокоилась, накренившись лѣвымъ бортомъ подъ угломъ въ 45° съ горизонтальною плоскостью. Черезъ бортъ хлынула вода, разлилась по палубѣ и остановилась во впадинахъ, такъ что образовались лужи.
Отъ толчка мы съ Гандсомъ оба потеряли равновѣсіе и вмѣстѣ покатились по палубѣ въ близкомъ сопровожденіи мертвеца. Я упалъ такъ близко отъ Гандса, что ударился головою объ его ноги. Ударъ былъ очень сильный, у меня даже зубы щелкнули. Я поднялся первый, потому что Гандсу мѣшала рана и навалившійся на него трупъ.
Неожиданное паденіе корабля сдѣлало невозможною бѣготню по палубѣ. Приходилось немедленно искать другаго средства, чтобы спастись, потому что моему врагу стоило только протянуть руку и достать до меня. Быстрѣе молніи кинулся я къ фокъ-мачтѣ, проворно полѣзъ по ней и успокоился только тогда, когда добрался до большой реи.
Быстрота спасла меня, потому что злодѣй кинулъ мнѣ вслѣдъ свой кинжалъ. Я взглянулъ на Гандса сверху внизъ; онъ смотрѣлъ на меня снизу, разинувъ ротъ отъ удивленія и досады. Послѣ этого онъ наклонился, чтобы поднять оружіе.
Я воспользовался временемъ, чтобы оправиться и перемѣнить затравку у пистолетов.
не последовало. Морская вода подмочила затравку и я оказался безоружным.
Как я раскаялся в своей небрежности!.. Как я разбранил себя!.. А ведь стоило только всыпать заранее нового пороха!… Теперь же мне осталось только разыграть роль глупого барана на бойне.
Я никак не думал, что раненный Гандс в состоянии двигаться так быстро. Вид его внушал ужас: седые, всклокоченные волосы, багровое от злобы и нетерпения лицо, горящие как угли глаза… Другой пистолет не стоило и пробовать; результат оказался бы тот же. Я понял, что кроме отступления иного исхода нет. Но куда же было отступать?.. Я взялся обеими ладонями за ствол грот-мачты и стал ждать. Сердце у меня так и стучало.
Увидав мою тактику, Гандс остановился. Я сообразил, что могу продлить борьбу чуть не до бесконечности, впрочем, без надежды на успех.
В это время Испаньола села, наконец, на песчаную мель, качнулась несколько раз из стороны в сторону и успокоилась, накренившись левым бортом под углом в 45° с горизонтальною плоскостью. Через борт хлынула вода, разлилась по палубе и остановилась во впадинах, так что образовались лужи.
От толчка мы с Гандсом оба потеряли равновесие и вместе покатились по палубе в близком сопровождении мертвеца. Я упал так близко от Гандса, что ударился головою об его ноги. Удар был очень сильный, у меня даже зубы щёлкнули. Я поднялся первый, потому что Гандсу мешала рана и навалившийся на него труп.
Неожиданное падение корабля сделало невозможной беготню по палубе. Приходилось немедленно искать другое средство, чтобы спастись, потому что моему врагу стоило только протянуть руку и достать до меня. Быстрее молнии кинулся я к фок-мачте, проворно полез по ней и успокоился только тогда, когда добрался до большой реи.
Быстрота спасла меня, потому что злодей кинул мне вслед свой кинжал. Я взглянул на Гандса сверху вниз; он смотрел на меня снизу, разинув рот от удивления и досады. После этого он наклонился, чтобы поднять оружие.
Я воспользовался временем, чтобы оправиться и переменить затравку у пистолетов.
