— Аланъ! — вскричалъ онъ. — Успокой Господи его душу!… Хорошій былъ морякъ и честный малый… А вы, Джонъ Сильверъ, вы теперь ужь не товарищъ мнѣ. Я больше не знаю васъ и знать не хочу. Если мнѣ суждено умереть, то я умру, а ужь долгу не измѣню… Вы убили Алана? да? Ну, такъ убейте и меня, если можете… Только предупреждаю: я даромъ себя не дам.
Храбрый матросъ подождалъ съ минуту, какой будетъ отвѣтъ отъ Джона Сильвера, но, видя, что тотъ не трогается съ мѣста и молчитъ, повернулся к нему спиною и пошелъ къ берегу.
Но ему не пришлось далеко уйти. Взявшись рукой за древесный сукъ, чтобы не упасть, Джонъ Сильверъ схватилъ въ правую руку костыль и, зарычавъ отъ злобы, взмахнулъ этимъ неожиданнымъ оружіемъ. Костыль просвисталъ по воздуху и острымъ концомъ своимъ ударилъ бѣднаго Тома между плечъ въ самую середину спиннаго хребта. Несчастный поднялъ руку и съ глухимъ стономъ упалъ ничкомъ на землю.
Для меня такъ и осталось неразгаданнымъ: убилъ Тома этотъ ударъ до смерти или только ушибъ? Не давая матросу оправиться, Джон Сильверъ подскочилъ къ нему безъ костыля, но съ ловкостью обезьяны, и въ два пріема всадил ему въ спину ножъ. Я слышалъ, какъ подлый убійца звѣрски пыхтѣлъ во время этого гнуснаго дела.
Не помню, что со мной было потомъ. Кажется я потерялъ сознаніе, потому что на нѣсколько минуть все помутилось у меня въ глазахъ и я былъ какъ въ туманѣ. Джонъ Сильверъ, птицы, кружившіяся въ воздухѣ, вершина Далекаго Вида, — все завертѣлось, заплясало у меня въ глазахъ; въ ушахъ шумѣло; я пересталъ понимать, что вокругъ меня дѣлается.
Когда я пришелъ въ себя, злодѣй уже стоялъ прямо, опираясь на костыль и надѣвъ шляпу. У ногъ его лежалъ безъ движенія Томъ. Но убійца даже не глядѣлъ на него и преспокойно вытиралъ пучкомъ травы окровавленный кортикъ. Надъ ними равнодушно сіяло солнце, озаряя курящееся болото и вершины холмовъ. Никакъ нельзя было подумать, что здѣсь сію минуту безжалостно загублена молодая человѣческая жизнь…
Джонъ Сильверъ опустилъ въ карманъ руку, досталъ свистокъ и рѣзко свистнулъ.
Я не понялъ сигнала, но тѣмъ не менѣе застылъ отъ ужаса. Что если разбойники придутъ и найдутъ меня? Они уже убили двухъ честныхъ людей; не мудрено, что настанетъ и моя очередь.
— Алан! — вскричал он. — Успокой Господи его душу!… Хороший был моряк и честный малый… А вы, Джон Сильвер, вы теперь уж не товарищ мне. Я больше не знаю вас и знать не хочу. Если мне суждено умереть, то я умру, а уж долгу не изменю… Вы убили Алана? Да? Ну, так убейте и меня, если можете… Только предупреждаю: я даром себя не дам.
Храбрый матрос подождал с минуту, какой будет ответ от Джона Сильвера, но, видя, что тот не трогается с места и молчит, повернулся к нему спиною и пошёл к берегу.
Но ему не пришлось далеко уйти. Взявшись рукой за древесный сук, чтобы не упасть, Джон Сильвер схватил в правую руку костыль и, зарычав от злобы, взмахнул этим неожиданным оружием. Костыль просвистал по воздуху и острымъ концом своим ударил бедного Тома между плеч в самую середину спинного хребта. Несчастный поднял руку и с глухим стоном упал ничком на землю.
Для меня так и осталось неразгаданным: убил Тома этот удар до смерти или только ушиб? Не давая матросу оправиться, Джон Сильвер подскочил к нему без костыля, но с ловкостью обезьяны, и в два приема всадил ему в спину нож. Я слышал, как подлый убийца зверски пыхтел во время этого гнусного дела.
Не помню, что со мной было потом. Кажется, я потерял сознание, потому что на несколько минуть всё помутилось у меня в глазах и я был как в тумане. Джон Сильвер, птицы, кружившиеся в воздухе, вершина Далёкого Вида, — всё завертелось, заплясало у меня в глазах; в ушах шумело; я перестал понимать, что вокруг меня делается.
Когда я пришёл в себя, злодей уже стоял прямо, опираясь на костыль и надев шляпу. У ног его лежал без движения Том. Но убийца даже не глядел на него и преспокойно вытирал пучком травы окровавленный кортик. Над ними равнодушно сияло солнце, озаряя курящееся болото и вершины холмов. Никак нельзя было подумать, что здесь сию минуту безжалостно загублена молодая человеческая жизнь…
Джон Сильвер опустил в карман руку, достал свисток и резко свистнул.
Я не понял сигнала, но тем не менее застыл от ужаса. Что если разбойники придут и найдут меня? Они уже убили двух честных людей; не мудрено, что настанет и моя очередь.
