довой службы, нападеніями на квартиры и сообщенія противника, опустошеніемъ непріятельской страны и преслѣдованіемъ разбитаго непріятеля, но что на поляхъ сраженій конница потеряла всякое значеніе. Подобное мнѣніе, которое и впослѣдствіи нерѣдко высказывалось почти тѣми-же словами, а именно всякій разъ, когда въ огнестрѣльномъ оружіи дѣлалось какое либо существенное усовершенствованіе, свидѣтельствуетъ о весьма плохомъ состояніи тогдашней конницы, которая не нашла въ самой себѣ средствъ парализовать новую силу пѣхоты. Дѣйствительно, мы видимъ, что тогдашняя конница подъ вліяніемъ увлеченія огнестрѣльнымъ оружіемъ пошла по совершенно ложному пути. Она стала заботиться прежде всего объ усиленіи оборонительныхъ средствъ, что совершенно противно духу конницы. Для лучшаго предохраненія отъ огнестрѣльнаго оружія стали утолщать и безъ того тяжелыя латы, которыя еще больше стѣснили всѣ движенія: самая мелкая рысь была наибольшимъ аллюромъ, возможнымъ для тогдашней конницы. Вскорѣ, съ изобрѣтеніемъ пистолетовъ, пики были брошены, и всадники, вооружившись огнестрѣльнымъ оружіемъ и какъ-бы позабывъ о томъ, что они сидятъ на коняхъ, стали разсчитывать въ бою исключительно на свой огонь, значительно уступавшій, конечно, огню пѣхоты. Боевой порядокъ и способъ дѣйствія конницы приняли самыя уродливыя формы. Эскадроны строились въ глубокія колонны въ 17 шеренгъ (иногда и больше), въ бою подходили къ противнику не ближе дальности пули, и тогда передняя шеренга открывала пальбу, послѣ чего дѣлала поворотъ частью направо, частью налѣво, и отъѣзжала за послѣднюю шеренгу колонны, гдѣ снова заряжала пистолеты; тоже самое продѣлывала поочередно каждая шеренга. Послѣ
довой службы, нападениями на квартиры и сообщения противника, опустошением неприятельской страны и преследованием разбитого неприятеля, но что на полях сражений конница потеряла всякое значение. Подобное мнение, которое и впоследствии нередко высказывалось почти теми же словами, а именно всякий раз, когда в огнестрельном оружии делалось какое-либо существенное усовершенствование, свидетельствует о весьма плохом состоянии тогдашней конницы, которая не нашла в самой себе средств парализовать новую силу пехоты. Действительно, мы видим, что тогдашняя конница под влиянием увлечения огнестрельным оружием пошла по совершенно ложному пути. Она стала заботиться прежде всего об усилении оборонительных средств, что совершенно противно духу конницы. Для лучшего предохранения от огнестрельного оружия стали утолщать и без того тяжелые латы, которые еще больше стеснили все движения: самая мелкая рысь была наибольшим аллюром, возможным для тогдашней конницы. Вскоре, с изобретением пистолетов, пики были брошены, и всадники, вооружившись огнестрельным оружием и как бы позабыв о том, что они сидят на конях, стали рассчитывать в бою исключительно на свой огонь, значительно уступавший, конечно, огню пехоты. Боевой порядок и способ действия конницы приняли самые уродливые формы. Эскадроны строились в глубокие колонны в семнадцать шеренг (иногда и больше), в бою подходили к противнику не ближе дальности пули, и тогда передняя шеренга открывала пальбу, после чего делала поворот частью направо, частью налево, и отъезжала за последнюю шеренгу колонны, где снова заряжала пистолеты; то же самое проделывала поочередно каждая шеренга. После
