фамилій, давъ имъ предковъ прямо изъ Рима. Самъ Стрыйковскій считалъ выводъ о Палемонѣ главнѣйшею своею услугою; а потому разборъ этой повѣсти не можетъ быть безъ интереса. Не менѣе любопытно посмотрѣть, какъ онъ съумѣлъ перепутать происхожденіе народовъ славянскаго и литовскаго племени. Въ этомъ случаѣ у него являются, какъ современники: Геродотъ и Птоломей, Плиній и Іорнандъ; онъ у каждаго беретъ по клочку, сваливаетъ въ кучу и все это мѣшаетъ. Словомъ: хаосъ невыразимый!... Однакожъ, со всѣмъ тѣмъ эта часть хроники можетъ быть приведена въ порядокъ, ибо слѣплена изъ фактовъ, совершенно извѣстныхъ, и которые Стрыйковскій напрасно трудился перемѣшивать, какъ зерно въ рѣшетѣ. Тутъ дѣло можетъ обойтись и безъ него. Зато далѣе, когда источниками у него были однѣ литовскія лѣтописи, дѣло несравненно труднѣе. Вообще можно сказать, что исторія Литвы, отъ ХІ- го до XIV-го вѣка, должна быть, по необходимости, извлечена изъ хроники Стрыйковскаго, но не иначе какъ подвергнутой напередъ строгому критическому разбору; ибо изъ другихъ источниковъ ничего объ этой эпохѣ неизвѣстно, а у Стрыйковскаго факты лежатъ сваленные безъ малѣйшаго ученаго разбора: нѣтъ тамъ ни складу, ни ладу; все перепутано, будто съ умысломъ; изложеніе прерывается вещами посторонними, рѣшительно какъ бы нарочно для того чтобы сбить съ толку читателя; а несчастные стихи окончательно все затмѣваютъ. Разобрать Стрыйковскаго - истинно египетская работа: придется каждое извѣстіе, прежде нежели включить въ текстъ исторіи, опредѣлить, откуда оно попалось къ Стрыйковскому, внимательно его осмотрѣть и оцѣнить; придется имена и событія, которыя, по всему вѣроятію, повторяются вдвойнѣ, помѣщаются какъ совершенно различныя, подъ разными годами, искусно распутать и поставить на своемъ мѣстѣ....
Займемся разборомъ нѣкоторыхъ данныхъ въ хроникѣ Стрыйковскаго. Хотя онѣ очевидно баснословны, но, можетъ быть, имѣютъ основаніемъ истину, затемненную временемъ.
Прежде разсказа о своемъ любезномъ Палемонѣ, Стрыйковскій выводитъ на сцену нѣкоего Вейдевута, готскаго или скандинавскаго князя, а, по его мнѣнію, простаго Аланина, заимствовавъ извѣстіе о немъ у Еразма Стелли (который, въ свою очередь, почерпнулъ его изъ утерянной нынѣ Лѣтописи епископа Христіана). Это извѣстіе, списанное нашимъ авторомъ со свойственнымъ ему легковѣріемъ, можетъ быть, подало ему мысль и послужило образцомъ къ изображенію фигуры Пале-
