Смиттен. — Вы говорили, что во время вооруженного восстания, в квартире председателя Совета Министров, на Моховой, были заседания, на которых вы присутствовали. Одно из них было 27-го?
Хабалов. — Я был только на одном.
Смиттен. — Тут вы и видели Протопопова?
Хабалов. — Да.
Смиттен. — Протопопов был в качестве частного человека, или в качестве министра внутренних дел?
Хабалов. — Этого я не могу сказать. Поставлено было два вопроса: один о пресловутом объявлении об осадном положении, — позволю так назвать; другой вопрос о том, что Протопопов болен, и что по болезни его заменяет товарищ…
Смиттен. — Было такое объявление от правительства?
Хабалов. — Да, это объявление было за моей подписью.
Смиттен. — По чьему же распоряжению?
Хабалов. — По распоряжению Совета Министров и передано через военного министра.
Смиттен. — Какого числа — вы не помните?
Хабалов. — Когда мы были в Зимнем дворце, — значит, это было 27-го.
Председатель. — Разрешите вернуться к вопросу о пулеметах… Вы помните ход вашего показания: мы перешли к Протопопову, но вы исчерпывающим образом не высказали, что вам известно относительно пулеметов?
Хабалов. — Относительно пулеметов докладываю, что я впервые услыхал этот вопрос от министра юстиции Керенского — о ген. Гордоне и о пулеметах, когда я находился в здании Государственной Думы. Он меня спросил о каких-то пулеметах, которые будто бы стояли на крышах и стреляли с крыш. Я говорю, что решительно не понимаю, какие могли быть пулеметы. Он говорит: «Генерал Гордон ими заведывал». Я решительно понятия не имею о генерале Гордоне, которого, кажется, в жизни моей не видел… Впрочем, может быть и видел. Но чтобы я с ним имел какой-нибудь разговор по делу, если бы в самом деле ему надо было дать пулеметы для обороны города, — этого я бы не мог не помнить. Я бы это помнил. Я говорю, что я такого разговора не помню.
Председатель. — Значит, в план подавления беспорядков, который был выработан на случай этих беспорядков, не входила стрельба по народу с крыш из пулеметов?
Хабалов. — Никоим образом, — ни боже мой!…
Председатель. — Так что, если бы гражданские власти говорили, что мы не знали про пулеметы, а про это знает военная власть, т.-е. в лице вас, начальника округа, то это было бы неверно?
Хабалов. — Это совершенно неверно. Позвольте мне дополнить. Дело в том, что, напрягая всю свою память: да не было ли
