Председатель. — Значит, во-первых, вы это объясняете вашей немецкой фамилией, и, во-вторых, тем, что вас не знали немцы.
Штюрмер. — Я никогда не выступал в качестве министра.
Председатель. — Так что такая встреча была основана на недоразумении?
Штюрмер. — Я думаю — на немецкой фамилии.
Председатель. — Но основывать это на немецкой фамилии, значит основывать на недоразумении?
Штюрмер. — Ничего другого не было.
Председатель. — Тем не менее, это был факт. Как вы к нему относились, т.-е. к тому факту, что назначение министра иностранных дел в России, которая находится в войне с Германией, приветствуется сплошь германской печатью, как признак предстоящего мира.
Штюрмер. — Дело в том, что, когда я вступил в управление министерством, я разослал выработанную канцелярией ноту, что назначение мое знаменует прежнюю политику, т.-е. полное единение с союзниками и убеждение, что война не будет закончена без того, чтобы мы не достигли результатов, положенных в основу.
Председатель. — Вступая, министр иностранных дел делает такое разъяснение и тем не менее германская печать говорит: «Радуйтесь, дело хорошо у нас, потому что в России назначен Штюрмер министром иностранных дел, значит, скоро можно рассчитывать на мир». Таков смысл.
Штюрмер. — Что я мог сделать, кроме того, что я объявил, что я продолжаю старую политику? Что же я мог еще сделать?
Председатель. — Но вас не беспокоило такое впечатление у немцев?
Штюрмер. — Извините, когда я что-нибудь не так сделаю, у меня это на совести, а когда я знаю, что я делаю так, как следует, и это известно всем, как я мог беспокоиться? Я сам раз обращался к английскому послу, который играл первенствующую роль.
Председатель. — Как сложились ваши отношения с английским послом?
Штюрмер. — Никаких столкновений не было, он был очень доволен (история Булацеля), благодарил меня, а что в душе он чувствовал, я не знаю. Если вам угодно подробности, то из них двух, я встречал гораздо более содействия и дружелюбного отношения, и меня более понимал английский посол, чем французский. Например, по польским делам с французским послом я не был согласен.
Председатель. — Разрешите, чтобы покончить с вопросом о диктатуре, поставить такой вопрос. Ведь эта мера об учреждении диктатора была обнародована? Как обстояло дело?
