И мне хотелось, в большинстве случаев, открывать им глаза на целый ряд неправильностей, которые, может быть, так или иначе до них не доходили, но о которых я слышал…
Иванов. — Т.-е. помогать им в управлении?
Андроников. — Это слишком широко — в управлении!.. Но, во всяком случае, по целому ряду разговоров и ходатайств, которые у меня были, я иногда открывал глаза на целый ряд неурядиц… Словом, я чувствительно относился ко всем язвам общественной жизни…
Иванов. — Не содействовали ли вы в той или иной мере назначениям?
Андроников. — Нет.
Иванов. — В прошлом показании вы изволили говорить, что указывали: можно назначить такого-то и такого-то…
Андроников. — Т.-е. хороших, серьезных людей, которые мне такими казались… Я позволял себе часто говорить о них… Но очень часто это не принималось совершенно!..
Смиттен. — Будьте добры сказать: как вы определяете сейчас ваше материальное положение?
Андроников. — Это очень трудно сказать… Это все зависит от одного дела. Оно может быть очень большое, если будет реализовано, но оно может быть и очень скромное…
Смиттен. — А сейчас, до реализации, какими вы располагаете денежными средствами?
Андроников. — У меня есть банковские кредиты…
Смиттен. — Значит, вы живете в кредит?
Андроников. — Отчасти, да…
Смиттен. — Есть ли у вас денежные фонды, капитал или же определенные годовые доходы?
Андроников. — Капитала у меня определенного нет. Те десятки тысяч, которые я имел, я получал от банковских кредитов…
Смиттен. — Вы получали какие-нибудь денежные вознаграждения от тех лиц, за которых вы ходатайствовали перед министрами?
Андроников. — Нет. Это было принципиально.
Смиттен. — Какая сумма денег проходила через ваши руки в течение года?
Андроников. — Тысяч двадцать.
Смиттен. — Скажите, пожалуйста, вы делали подношения ценного характера должностным лицам?
Андроников. — Ценные… нет. Мои подношения состояли из образов: образ стоил рублей 50…
Смиттен. — Кому вы подносили: каждому вновь назначенному министру?
Андроников. — Нет! Только тем, с которыми я имел какие-нибудь личные отношения…