Комиссию затруднять какими-нибудь разъяснениями, я признаю, что здесь нарушение несменяемости допущено было. Существует, однако, иное мнение, которое я слышал, — и оно мне казалось правильным: достаточно взглянуть на труды московского юридического общества, касающиеся устройства сената. Там встречается вопрос о сенаторской несменяемости: оказывается, сенаторы кассационного департамента не пользуются несменяемостью до нового закона по учреждению сената, который, вероятно, скоро войдет в жизнь. И вот, в силу этого, существовало такое мнение: если старший председатель имеет звание сенатора, то, как сенатор, есть должность 3-го класса, а старший председатель — 4-го, его служебное положение должно, так сказать, учитываться по этому высшему рангу…
Председатель. — Он был сенатор.
Щегловитов. — Я все-таки хочу сказать, что я здесь в таком отношении…
Председатель. — Почему вы не ответили non possumus, — ибо деспотии нет? Почему министр юстиции не ответил представителю верховной власти: мы не можем?…
Щегловитов. — За это, я повторяю, я заслуживаю осуждения, — не только потому, что нарушение было допущено, что я не умел остановить верховную власть (потому что, как вы правильно изволили сказать: верховная власть безответственна, ответственны мы, министры, — это никакому сомнению не подлежит)… Но, кроме того, мне это еще обидно, по чувству того отношения, которое, простите, я несколько подробно характеризовал, потому что это обстоятельство у меня осталось, как обстоятельство очень тяжелое…
Председатель. — Обстоятельство тяжелое — не только в виду вашего отношения к Арнольду, а принимая во внимание личность этого человека: это совершенно бескорыстный человек и судья.
Щегловитов. — Для меня — человек, которого я очень высоко ценю…
Председатель. — Какое участие вы принимали в деле Бейлиса.
Щегловитов. — Обычное, которое вообще я проявлял к возникающим уголовным делам…
Председатель. — Разве это дело было обычное?
Щегловитов. — Нет, это дело было исключительное.
Председатель. — Может быть, и внимание, которое вы уделяли этому делу, было также необычное?
Щегловитов. — Нет, особого внимания не было… Это дело в судебном порядке велось.
Председатель. — Во всяком случае, вы хорошо были осведомлены о ходе этого дела?
Щегловитов. — Донесения поступали все время.
