того, чтобы не выступать; потому что были такие запросы, которые могли поставить правительство, если бы роль Малиновского потом разъяснилась, в самое щекотливое положение. Я сознаю и считаю, что должен был бы настаивать по совести; но я, по слабости человеческой, этого не сделал, должен вам сказать и прошу верить, что все, что произошло, ссылка депутатов и т. п., осуществилось через год. Я знал, что делается в партийной среде, даже имел в своем распоряжении архив партии в течение ночи, я знал, чем они дышат; тем не менее, ни один член Государственной Думы не понес при мне никакого наказания, хотя я великолепно знал, где, когда и кто из них бывает. Вам могут подтвердить те же члены фракции, что в то время, когда полиция могла знать, что будут собрания, удваивалось наблюдение. Если вы возьмете делопроизводство пяти, вы увидите, как я его охранял. Мне он нужен был, как сила центральная, открывавшая путь широкой проверки. А с точки зрения розыскной, его провалило бы охранное отделение, потому что он был единственный сотрудник департамента. Охранное отделение имело здесь широкую агентуру, оно сейчас же всячески провалило бы, если бы знало, что такое лицо имелось в распоряжении департамента полиции. Они знали, что мы имеем, по сведениям, которые давались; но думали, что эти сведения идут из заграницы.
Председатель. — Ваш преемник, Брюн-де-сент-Ипполит, был осведомлен?
Белецкий. — То, что говорилось, облекалось потом в форму доклада, конечно, без указания на лицо, и представлялось министру и товарищу; эта самая система была при Маклакове и Джунковском. Джунковскому я докладывал лично, до представления письменного доклада. Я заявил, что видел этого сотрудника.
Председатель. — И заявили, что он «портной»?
Белецкий. — Он знал, ему было доложено. Надо сказать, Малиновский поехал на свое место и там добыл посредством взятки, если не ошибаюсь, у волостного писаря Плоцкой губернии, свидетельство о нравственной порядочности.
Председатель. — А вы сами не докладывали А. А. Макарову, когда приехал Мартынов?
Белецкий. — Нет, я не докладывал сам. Я бы нарушил общие указания, потому что доклады я делал в присутствии товарища министра, или товарищ министра докладывал без меня, после переговоров со мной. Я послал Мартынова к Золотареву.
Председатель. — А Золотарев говорил с Макаровым или нет?
Белецкий. — Безусловно. Золотарев — человек очень осторожный; отношения у него были с А. А. чисто дружеские, они исключали даже возможность подчиненности. Не смею вам сказать, знал ли Харузин, который вел избирательную кампанию
