стильно написаны, в большинстве — отличным французским языком, зло иногда обрисовывали какие-либо факты из деятельности или жизни тех высших сановников, против коих что-либо имел князь, и прочитывались им тем, кто был противником этих мер. За этот период времени князь несколько раз писал обо мне, как о человеке, который не был в достаточном отношении использован. Взамен этого я помог ему в выпуске к 50-летнему юбилею брошюры, изящно им изданной, «О государственных заслугах И. Л. Горемыкина», и в составлении ему адреса, подписи на котором были собраны князем Андрониковым. В конце апреля 1915 года скончался у меня старший сын. Смерть его нас поразила сильно. По возвращении в Петроград, осенью, князь Андроников, узнав о моем прибытии, первый позвонил ко мне, прося зайти. Когда я пришел к нему, то от него я узнал, что, за время моего отсутствия, он близко сошелся с Распутиным, проник через него в особое доверие А. А. Вырубовой, вошел в более лучшие отношения с статс-дамой Нарышкиной, и что предстоят большие перемены в составе кабинета, которые могут повлечь за собою обратное мое возвращение к активной работе и что почва достаточным образом подготовлена, так как им сделано многое в мою пользу, поставив условием в будущем действовать с ним солидарно». Позвольте вам напомнить, какое это было время. Это было время борьбы Самарина. Когда ушел Самарин, Кривошеин и министр внутренних дел.
Председатель. — Вы считали, что князь Андроников влиял на эти изменения или нет?
Белецкий. — Безусловно, он имел громадное значение. Простите. Когда я дошел до этой грязи, в которой купался, я все пережил, я не спал. Я искренно сознаюсь и буду дальше в этом смысле действовать. Я много нравственно пережил, и мне память стала изменять. Я даже забыл фамилию такого лица, как управляющий двором Марии Федоровны…
Председатель. — Шервашидзе.
Белецкий. — Сегодня я даже доктора спрашивал, и он объяснил мне это с точки зрения чисто медицинской. Я даже не мог написать, оставил пробел. Так, вот, он бывал у Шервашидзе, безусловно, влияние он имел. Меня просил впоследствии Танеев всячески оберегать А. А. Вырубову, освободить ее от воздействия на нее князя Андроникова. Так как Андроников был близким человеком, он туда вошел, передавал непосредственно записки государю. Но вы сами знаете, какое он имел влияние на государя, который был однолюб.
Председатель. — В каком смысле однолюб?
Белецкий. — Я прошу этого не записывать. Я говорю в том смысле, что с именем государя, со времени его женитьбы, не связывается ни одной, не только связи, но ничего, что могло бы говорить о нарушении им супружеского долга. Этим и объясняется его силь-
