Иванов. — Кто же выдавал эти суммы? Ведь раз они выдавались, — нужно думать, что это делалось с ведома директора департамента?
Джунковский. — Конечно, если фотографировались письма, то и за это платилось жалованье.
Иванов. — Перлюстрация производилась в почтамте, но для этого, конечно, нужны специальные люди, труд которых надо было оплачивать. Нам до известной степени известно даже, что на это расходовалось больше 100.000 рублей.
Джунковский. — Эти люди и получали содержание.
Иванов. — В качестве агентов департамента полиции?
Джунковский. — Агентов особых не было. Просто, те же самые чиновники исполняли. Например, я застал такое положение, что во всех жандармских управлениях письма вскрывались и читались унтер-офицерами. Я это прекратил. Может быть, мне не удалось это, может быть, это продолжалось, но во всех случаях, натолкнувшись на это, я пытался прекратить. Я натолкнулся на это в Крыму. Все это, конечно, незаконным способом делалось.
Председатель. — Не было ли у вас такого случая, когда по поводу перлюстрированного письма вы входили даже в сношения с министром юстиции?
Джунковский. — Не помню. Может быть, и было.
Председатель (читает). — «Доверительно. Милостивый государь, Владимир Федорович. При письме от 11-го июня сего года за № 809 ваше превосходительство препроводили мне копию письма, от 1-го июня 1913 года, адресованного товарищем председателя иркутского окружного суда Смирновым члену Государственной Думы Маркову 2-му. Ныне из доставленных старшим председателем иркутской судебной палаты по содержанию этого письма сведений, вместе с собственноручным письмом названного товарища председателя суда, видно, что Смирнов, ознакомившись с предъявленной ему копией письма на имя депутата Маркова, подписанной его фамилией, — признал письмо это подложным, так как никогда в переписке с г. Марковым не состоял и поэтому просит выслать ему подлинное письмо с конвертом, чтобы обнаружить лицо, изготовившее его, выяснить цели, которые это лицо преследовало при написании письма, и доказать полную свою к нему непричастность. Признавая, с своей стороны, желательным предоставить коллежскому советнику Смирнову все средства для установления автора означенного письма, имею честь обратиться к вам, милостивый государь, с покорнейшею просьбою, не найдете ли вы возможным препроводить мне на некоторое время подлинник письма, полученного г. Марковым, вместе с конвертом, каковые документы по миновании надобности будут возвращены вам обратно. Примите, милостивый государь, уверение в совершенном
