Родзянко. Я спросил, какое направление приняли прения, и мне сказали, что большинство высказывается за то, чтобы Михаил Александрович не принимал, а только Милюков советует, чтобы он принял. Я просил слова и поддерживал ту мысль, что великий князь Михаил Александрович должен принять избрание и довести дело до Учредительного Собрания. Мне мои будущие коллеги по кабинету возражали против этого. Аргументы, главным образом, были такие, что едва ли удастся безболезненно, без борьбы, установить конституционную монархию при настоящих условиях. Аргументы, главным образом, вокруг этого вертелись, а затем я уже сделал иного рода примирительное предложение, чтобы Михаил Александрович принял престол условно, чтобы он не принял его, как государь, а как регент, для того, чтобы довести страну до Учредительного Собрания, которое должно высказаться как относительно формы правления, так и относительно лица, которое должно взять престол в случае решения сохранения у нас монархии. Таким образом, он бы принял его не как государь, а как представитель страны — регент. На это мне были сделаны возражения с точки зрения государственного права, что государственное право не знает формы регентства без носителя верховной власти. Может быть, с точки зрения правоведения это и справедливо, но я думал, что моя комбинация могла бы дать очень удовлетворительное разрешение, потому что вне этой преемственности еще старой исторической власти я не видел возможности предупредить в России известного рода анархию. Мне казалось, что если не будет такой санкции со стороны старой власти к новой власти, образуется пропасть, le néant[1], пропасть, ничего, и мы рискуем ввергнуть этот принцип верховной власти в пучину анархии. Я очень горячо отстаивал эту форму, указывая, что, между прочим, это может внести большое примирение в общественное настроение, что человек, имеющий все юридические права на престол, от них отказывается и идет на эту примирительную форму временного управления — регентства. После всех аргументов, которые с той и с другой стороны приводились в течение нескольких часов, великий князь сказал, что хотел бы еще обдумать этот вопрос. Он пошел в соседнюю комнату, после некоторого раздумья пригласил туда Родзянко и кн. Львова, и затем, переговорив с ними, вышел и сказал, что при тех условиях, которые сложились, он находит невозможным для себя принять бремя власти. Тогда я подошел к своим будущим товарищам по кабинету и сказал им: «Я с вами по этому пути итти не могу, я считаю, что вы толкаете страну к гибели, я не могу участвовать в этом деле вместе с вами». Тогда они стали просить меня, чтобы, хотя на первых порах, я помог организовать власть, видимо, они на меня рассчитывали больше, чем, собственно говоря, полагалось, думая, что я могу привести в некоторый порядок военное и морское ведомство, кото-
- ↑ «le neant» — пропасть, бездна.
