Апушкин. — Какое делопроизводство?
Плеве. — В павильоне. Он регистрировал деятельность Государственной Думы, затем осведомлял министров. Так что у него целая канцелярия была.
Апушкин. — Эта сумма не относилась к канцелярским суммам или относилась?
Плеве. — Я, право, не знаю, на что они тратились. На что он тратил, очевидно, председателю представлял.
Апушкин. — Так что, будучи управляющим делами, вы, в сущности, не входили в управление этими самыми делами?
Плеве. — Нет.
Председатель. — Скажите, зачем у вас были эта вырезки? (Предъявляет.)
Плеве. — В составе каких бумаг? Не помню совершенно, так как эти бумаги просто не рассматривал; я не был обязан контролировать расходы по этой сумме. Я не знаю, в какой папке это было. В той ли папке, которая является отчетом Гурлянда, или нет?
Председатель. — У меня сейчас нет протоколов обыска, но вы изволите видеть, что это вырезки из различных газет со статьями Грасса, Добрынина и некоторых других лиц, которым вы выдавали деньги.
Плеве. — По этому поводу я могу сказать, что статей не смотрел, не читал и никакого отношения к ним не имею. Просто они механически у меня лежали.
Председатель. — Но представлены они были вам кем-нибудь?
Плеве. — Я не помню.
Апушкин. — А кто такой господин Снежков?
Плеве. — Не знаю. Ему тоже велись выдачи?
Апушкин. — Да.
Плеве. — Не знаю.
Председатель. — Предъявлены были вырезки газет, наклеенные на листе бумаги, в количестве шесте штук. Таким образом, выдавая эти деньги, вы все-таки знали из отчета Гурлянда, что они идут на печать, на журнал «Пастырь». В случае посылки 2.000 — на «Карельские Известия». И вы сами изволили сказать, что это подтверждало ваши сведения о том, что правительство поддерживает некоторые органы печати. Скажите, пожалуйста, нe пришлось ли вам присутствовать в заседании бюджетной комиссии в декабре 1915 года?
Плеве. — Как же, да.
Председатель. — Не зашла ли там речь о субсидиях правительства частным изданиям, частным газетам?
Плеве. — Да.
Председатель. — Там вы были представителем министерства?
Плеве. — Был.
