Даже церковное (стало быть, «приукрашенное») житие этого угодника представляет его человеком исключительно злобным, жестоким, до последних пределов низкопоклонным и угодливым пред власть имущими, корыстолюбивым, готовым на всякие сделки с совестью ради достижения своих корыстных целей.
А современник Иосифа, один из выдающихся людей того времени, упоминавшийся выше князь-инок Вассиан Патрикеев-Косой, обличая его в сребролюбии и славолюбии, прямо называет его даже законопреступником, учителем беззакония, человеконенавистником[1].
Описывать нравы и образ жизни придворных чинов и родовой и служилой знати особенной надобности нет, ибо они, во-первых, мало чем отличались от великокняжеских и царских, а, во-вторых, уже достаточно обрисованы и в ученых исследованиях и в беллетристической литературе.
Довольно будет сказать, что эти «сливки общества», как и всегда, отличались крайней порочностью и распущенностью, и искать среди них кандидатов во святые так же трудно, как в легендарных библейских городах Содоме и Гоморе, где, — по сказаниям библии, — бог, несмотря на все старания, не мог найти даже и одного праведника.
И тем не менее, как выше уже сказано, в списки до-макарьевских святых внесено было из этой среды 4 угодника и 34 из духовенства.
Ясно, что при канонизации этих святых очень мало обращали внимания на действительную святость их жизни, а руководствовались какими-то другими соображениями.
И соображения эти станут вполне понятными, если припомнить, в каких отношениях стояли знать и духовенство к великокняжеской и царской власти: первая помогала ей силою оружия и другими способами держать в подчинении угнетенный народ, второе оправдывало это угнетение и содействовало ему морально.
Как же было не принять мер к поднятию авторитета этих опор трона в глазах народных?
И, канонизовав с такой же целью 23 своих предка, царская власть нашла необходимым уделить в русском месяцеслове 38 мест и своим достойным сподвижникам — архиереям, монахам и боярам.
- ↑ «Православный собеседник» 1863 г. III, 95, 180.
