пріодѣтый. А онъ отвѣчалъ: «На пиръ въ домъ Агатона, — такъ какъ вчера я изъ страха передъ сутолокой убѣжалъ съ жертвоприношенія по случаю побѣды, но сегодня пообѣщалъ прійти. Поэтому-то я и принарядился, чтобы къ красивому прійти красивымъ. А ты, Аристодемъ, добавилъ онъ, имѣешь ли ты что-нибудь противъ того, чтобы пойти со мною на пиръ безъ приглашенія?» — Это ужъ какъ тебѣ будетъ угодно, — отвѣчалъ онъ. — «Такъ пойдемъ вмѣстѣ, сказалъ онъ, и исказилъ немного пословицу такимъ измѣненіемъ, что „къ столу добрыхъ (ἀγαφῶν, Ἀγάδων) люди добрые (ἀγαφοί) идутъ сами собой“[1]. Вѣдь, Гомеръ повидимому, не только исказилъ эту пословицу, но даже посмѣялся надъ нею, а именно, изобразивъ[2] Агамемнона воинственнымъ героемъ, а Менелая слабымъ воякой, онъ заставилъ послѣдняго, въ то время какъ Агамемнонъ приносилъ жертву и давалъ пиръ, прійти къ его столу незванымъ, — заставилъ худшаго прійти къ лучшему». — Выслушавъ это, Аристодемъ сказалъ: — Однако, быть-можетъ, покажется, будто я поступаю не такъ, какъ этого хотѣлъ бы ты, дорогой Сократъ, но какъ говоритъ Гомеръ: иду, будучи человѣкомъ зауряднымъ, на пиръ къ человѣку, выдающемуся своимъ умомъ. Ты ведешь меня — ты и думай, что сказать тамъ въ мое оправданіе. Самъ я не признаюсь, что пришелъ туда незванымъ, а скажу, что явился туда по твоему приглашенію. — "Разъ намъ приходится итти вдвоемъ,
приодетый. А он отвечал: «На пир в дом Агатона, — так как вчера я из страха перед сутолокой убежал с жертвоприношения по случаю победы, но сегодня пообещал прийти. Поэтому-то я и принарядился, чтобы к красивому прийти красивым. А ты, Аристодем, добавил он, имеешь ли ты что-нибудь против того, чтобы пойти со мною на пир без приглашения?» — Это уж как тебе будет угодно, — отвечал он. — «Так пойдем вместе, сказал он, и исказил немного пословицу таким изменением, что „к столу добрых (ἀγαφῶν, Ἀγάδων) люди добрые (ἀγαφοί) идут сами собой“[1]. Ведь, Гомер по-видимому, не только исказил эту пословицу, но даже посмеялся над нею, а именно, изобразив[2] Агамемнона воинственным героем, а Менелая слабым воякой, он заставил последнего, в то время как Агамемнон приносил жертву и давал пир, прийти к его столу незваным, — заставил худшего прийти к лучшему». — Выслушав это, Аристодем сказал: — Однако, быть может, покажется, будто я поступаю не так, как этого хотел бы ты, дорогой Сократ, но как говорит Гомер: иду, будучи человеком заурядным, на пир к человеку, выдающемуся своим умом. Ты ведешь меня — ты и думай, что сказать там в мое оправдание. Сам я не признаюсь, что пришел туда незваным, а скажу, что явился туда по твоему приглашению. — "Раз нам приходится идти вдвоем,
