Упрекали нѣкоторыхъ изъ нашихъ лучшихъ людей въ томъ, что они слишкомъ тщательно собирали то, что удалось спасти отъ пламени, но такихъ было настолько мало, что ихъ имена были на счету. Война для этихъ пылкихъ людей являлась страстью, которая заставляла предполагать въ нихъ и другія порочныя наклонности, но грабежъ не вызывался въ нихъ корыстолюбіемъ: они ничего не копили, а лишь пользовались тѣмъ, что попадалось подъ руку, брали, чтобы отдавать, щедро расточая пріобрѣтенное и думая, что перенесенными опасностями они заплатили за все.
При такомъ-то безпорядкѣ Наполеонъ вернулся въ Москву. Онъ предоставилъ своей арміи заниматься грабежомъ, надѣясь, что поиски солдатъ, разсѣявшихся по этимъ развалинамъ, не окажутся безплодными. Но когда онъ узналъ, что безпорядки возрастаютъ и въ нихъ вовлечена даже старая гвардія, что у русскихъ крестьянъ, наконецъ, согласившихся привозить хлѣбные припасы, которые онъ приказалъ щедро оплачивать, дабы привлечь къ этому и другихъ, что у этихъ крестьянъ наши голодные солдаты отбирали провіантъ, и когда до его свѣдѣнія дошло то, что некоторые корпуса, терпя всевозможную нужду, были готовы съ оружіемъ въ рукахъ оспаривать другъ у друга остатки Москвы, что, наконецъ, и послѣдніе источники существованія изсякли,
Упрекали некоторых из наших лучших людей в том, что они слишком тщательно собирали то, что удалось спасти от пламени, но таких было настолько мало, что их имена были на счету. Война для этих пылких людей являлась страстью, которая заставляла предполагать в них и другие порочные наклонности, но грабеж не вызывался в них корыстолюбием: они ничего не копили, а лишь пользовались тем, что попадалось под руку, брали, чтобы отдавать, щедро расточая приобретенное и думая, что перенесенными опасностями они заплатили за всё.
При таком-то беспорядке Наполеон вернулся в Москву. Он предоставил своей армии заниматься грабежом, надеясь, что поиски солдат, рассеявшихся по этим развалинам, не окажутся бесплодными. Но когда он узнал, что беспорядки возрастают и в них вовлечена даже старая гвардия, что у русских крестьян, наконец, согласившихся привозить хлебные припасы, которые он приказал щедро оплачивать, дабы привлечь к этому и других, что у этих крестьян наши голодные солдаты отбирали провиант, и когда до его сведения дошло то, что некоторые корпуса, терпя всевозможную нужду, были готовы с оружием в руках оспаривать друг у друга остатки Москвы, что, наконец, и последние источники существования иссякли,
