Очутившись на той сторонѣ, я увидалъ направо большой досчатый сарай. Тамъ императоръ ночевалъ и оставался до сихъ поръ. Я дрожалъ отъ лихорадки и подошелъ погрѣться къ костру, вокругъ котораго сидѣли офицеры, занятые разсматриваніемъ карты; но меня приняли такъ недружелюбно, что я принужденъ былъ убраться. Тѣмъ временемъ подошелъ ко мнѣ солдатъ нашего полка и сообщилъ, что полкъ только-что переправился по мосту и расположился въ боевомъ порядкѣ во второй линіи, позади корпуса маршала Удино, сражавшагося влѣво отъ насъ. Гремѣли пушки, и ядра долетали до того мѣста, гдѣ я находился—тогда я рѣшилъ присоединиться къ полку, разсудивъ, что лучше умереть отъ ядра, чѣмъ съ холоду и голоду: я двинулся въ лѣсъ. Дорогой я встрѣтилъ капрала роты, тащившагося съ трудомъ. Мы добрались до полка подъ руку, взаимно поддерживая другъ друга. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ роты былъ разведенъ костеръ: капралъ весь трясся отъ лихорадки, и я подвелъ его къ огню. Но только-что успѣли мы расположиться, какъ просвистѣло ядро, попало моему несчастному товарищу прямо въ грудь и сразило его на повалъ. Ядро не прошло на вылетъ, а застряло въ его тѣлѣ. Увидавъ его мертвымъ, я не могъ удержаться, чтобы не сказать: «Бѣдный Марселенъ! Тебѣ хорошо теперь!» Въ ту же минуту пронесся слухъ, что маршалъ Удино раненъ.
Увидавъ, что убитъ одинъ изъ солдатъ полка, полковникъ подошелъ къ костру и, замѣтивъ, что я со-
