Больше она ничего не могла сказать, несмотря на весь свой почтительный ужасъ передъ жандармскимъ ротмистромъ, который звѣрски шевелилъ ішішными подусниками и за еквернымъ словомъ въ карманъ не дазилъ.
Въ этотъ-то пятидневный промежутокъ времени штабсъ-капитанъ Рыбниковъ обѣгалъ и объѣздилъ весь Петербургъ. Повсюду: на улнцахъ, въ ресторанахъ, въ театрахъ, въ.вагонахъ конокъ, на вокзалахъ появлялся этотъ маленький, черномазый, хромой офицеръ, странно болтливый, растрепанный и не особенно трезвый, одѣтый въ общеармейскій мундиръ со сплошь краснымъ воротникомъ — настоящій типъ госпитальной, военно-канцелярской или интендантской крысы. Онъ являлся также, по нѣскольку разъ въ главный штабъу въ комитетъ о раненыхъ, въ полицейскіе участки, въ комендантдкое управленіеѵ въ управленіе казачыіхъ войскъ и еще въ десятки присутвенныхъ мѣстъ и управленій, раздражая служащихъ своими безтолковыми жалобами и претензіями, своимъ унизительнымъ попрошайничествомь, армейской грубостью и крикливымъ патріотизмомъ. Всѣ уже знали наизусть, что онъ служилъ въ корпусномь обозѣ, подъ Ляояномъ контужень въ голову, а при Мукденскомъ отступленіи раненъ въ ногу. Почему онъ, чортъ меня возьми, до сихь поръ не получаетъ пособія?! Отчего ему не выдаютъ до сихъ поръ суточныхъ и прогонныхъ? А жалованье за два прошлыхъ мѣсяца? Абсолютно онъ готовъ пролить послѣднюю, чортъ ее побери, каплю крови за царя, престолъ и отечество, и онъ сейчасъ же вернется на Дальній-Востокъ, какъ только заживетъ его раненагя нога. Но— сто чертей!—проклятая нога не хочетъ заживать... Вообразите себѣ — нагноеніе! Да вотъ, посмотрите сами.— И онъ ставилъ болъную ногу на стулъ и уже съ-готовностъю засучиваетъ кверху панталоны, но всякій разъ его останавливали съ брезгливой и сострадательной стыдли-
