его причудахъ и было по всему городу разговоровъ. Вотъ тутъ-то и случилось съ нимъ то, надъ чѣмъ онъ въ Пнищахъ издѣвался. Стала на его пути женщина.
Да какая же, я вамъ доложу, женщина! Королева! Теперь и нѣтъ такихъ больше. Красоты самой удивительной… Была она прежде актрисой, потомъ вышла замужъ за купца-милліонера, а когда купецъ умеръ, то она ни за кого замужъ выйти не пожелала, говорила, что ей свобода дорога.
И чѣмъ она прельстила особенно князя, такъ это своею небрежностью. Никого она знать не хотѣла, ни богатыхъ ни знатныхъ, и своимъ большимъ деньгамъ никакого вниманія не оказывала. Какъ увидѣлъ ее князь Андрей, такъ сразу и влюбился. Привыкъ онъ къ тому, чтобы ему сразу на шею вѣшались, и потому женщинъ мало уважалъ. А тутъ вдругъ точно его и не замѣчаютъ. Весела, привѣтлива, букеты и подарки принимаетъ, а чуть онъ о чувствахъ—она сейчасъ же въ смѣхъ. Это князя и уязвило. Прямо даже до затменія разсудка.
Вотъ какъ-то разъ поѣхалъ князь съ Марьей Гавриловной—королеву-то звали Марьей Гавриловной—въ Яръ, слушать цыганъ, и съ ними—большая компанія, человѣкъ въ пятнадцать. Тогда вокругъ князя цѣлая толпа прихвостней вѐтшалась, такъ ее и звали Бѣлоноговскимъ штабомъ. Сидятъ они всѣ за столомъ, пьютъ вино, цыгане имъ поютъ и пляшутъ. Вдругъ Марьѣ Гавриловнѣ курить захотѣлось. Взяла она пахитоску—курили тогда изъ соломы вертушки такія—и ищетъ огня. Князь это увидѣлъ и моментально—хвать билетъ банковый въ тысячу рублей, зажегъ объ свѣчу и подаетъ. Всѣ кругомъ такъ и ахнули, фараоны даже пѣть перестали, и глаза у нихъ отъ жадности блестятъ. Въ это время кто-то за сосѣднимъ столомъ не очень громко, однако довольно явственно сказалъ:
