остались однѣ только ноги, то вылѣчить его не могъ уже ни одинъ докторъ въ мірѣ. Ноги похоронили, а на мѣсто попа Ивана назначили другого.
Теперь этотъ попикъ, въ цѣломъ видѣ, стоялъ надъ Макаромъ и поталкивалъ его ногою.
— Вставай, Макарушко,—говорилъ онъ.—Пойдемъ-ка.
— Куда я пойду?—спросилъ Макаръ съ неудовольствіемъ.
Онъ полагалъ, что разъ онъ „пропалъ“, его обязанность—лежать спокойно и ему нѣтъ надобности идти опять по тайгѣ, бродя безъ дороги. Иначе зачѣмъ было ему пропадать?
— Пойдемъ къ большому Тойону[1].
— Зачѣмъ я пойду къ нему?—спросилъ Макаръ.
— Онъ будетъ тебя судить,—сказалъ попикъ скорбнымъ и нѣсколько умиленнымъ голосомъ.
Макаръ вспомнилъ, что дѣйствительно послѣ смерти надо идти куда-то на судъ. Онъ это слышалъ когда-то въ церкви. Значитъ, попикъ былъ правъ. Приходилось подняться.
И Макаръ поднялся, ворча про себя, что даже послѣ смерти не даютъ человѣку покоя.
Попикъ шелъ впереди, Макаръ за нимъ. Шли они все прямо. Лиственницы смиренно сторонились, давая дорогу. Шли на востокъ.
Макаръ съ удивленіемъ замѣтилъ, что послѣ попа Ивана не остается слѣдовъ на снѣгу. Взглянувъ себѣ подъ ноги, онъ также не увидѣлъ слѣдовъ: снѣгъ былъ чистъ и гладокъ, какъ скатерть.
Онъ подумалъ, что теперь ему очень удобно ходить по чужимъ ловушкамъ, такъ какъ никто объ этомъ не можетъ узнать; но попикъ, угадавшій, очевидно, его сокровенную мысль, повернулся къ нему и сказалъ:
— Кабы̀сь (брось, оставь)! Ты не знаешь, что тебѣ достанется за каждую подобную мысль.
— Ну, ну!—отвѣтилъ недовольно Макаръ.—Ужъ нельзя и подумать! Что̀ ты нынче такой сталъ строгій? Молчи ужо̀!..
Попикъ покачалъ головой и пошелъ дальше.
— Далеко ли идти?—спросилъ Макаръ.
— Далеко,—отвѣтилъ попикъ сокрушенно.
— А чего будемъ ѣсть?—спросилъ опять Макаръ съ безпокойствомъ.
— Ты забылъ,—отвѣтилъ попикъ, повернувшись къ нему,—что ты умеръ, и что теперь тебѣ не надо ни ѣсть, ни пить.
Макару это не очень понравилось. Конечно, это хорошо въ
- ↑ Тойонъ—господинъ, хозяинъ, начальникъ.
