Я углубляюсь въ улицы, сосѣднія съ площадью.
На перилахъ деревяннаго моста сидитъ бородатый и лохматый мѣщанинъ въ красной рубахѣ, задумчивый и хладнокровный. Передъ нимъ старецъ въ родѣ того, котораго я видѣлъ на берегу, съ острыми глазами, сверкающими изъ-подъ совиныхъ бровей какою-то своею, особенною, злобною думой. Онъ трясетъ бородой и говоритъ что-то сидящему на перилахъ великану, жестикулируетъ и волнуется… Такъ какъ въ это утро сразу какъ будто разрушились всѣ условныя перегородки, отдѣляющія въ обычное время знакомыхъ отъ незнакомыхъ, то я просто подхожу къ бесѣдующимъ, здороваюсь и перехожу къ злобѣ дня.
— Скоро начнется…
— Начнется? — вспыхиваетъ старикъ, точно его ужалило, и сѣдая борода трясется сильнѣе. — Чему начинаться-то? Еще, можетъ, ничего и не будетъ.
— Ну, ужъ будетъ-то — будетъ навѣрное.
— Та-акъ!.. А дозволъте спросить, — говоритъ онъ уже съ плохо сдерживаемымъ гнѣвомъ, — нешто можно вамъ власть Господню узнать? Кому это Господь-Батюшка откроетъ? Или ужъ такъ надо думать, что Господь съ вами о своемъ дѣлѣ совѣтъ держалъ?..
— Велико дѣло Господне!.. — какъ-то „вообще“, груднымъ басомъ, произносить великанъ, глядя въ сторону. — Было, положимъ, въ пятьдесятъ первомъ году. Я мальчишкомъ былъ малыемъ, а помню. Такъ будто затемнало, даже пѣтухи стали кричать, испужалась всякая тварь. Ну, только что, дѣйствительно, тогда никто впередъ не упреждалъ. Оно и того… оно и опять отъявилось. А теперь, вишь ты… Конечно, что… затѣи все.
— Д-да! — отчеканиваетъ старецъ рѣшительно и зло. — Власть Господнюю не узнать вамъ, это ужъ вы оставьте!.. Дуракамъ говорите, пожалуйста! „Затменіе, планета!“ Такъ вотъ по вашему и будетъ…
Онъ смотритъ на берегъ, гдѣ устроены балаганы, искоса и сердито. Однако, когда я направляюсь туда, оба они сльдуютъ за мною, хотя и небрежно, очевидно, только со злою цѣлью: посмотрѣть на глупыхъ людей, которые вѣрятъ пустякамъ… А можетъ быть, при случаѣ… Впрочемъ, команда полицейскихъ поднялась уже вся, человѣкъ десять. Они отряхнулись отъ сырости, откашливаются и оправляются, смыкаясь около батареи невѣдомыхъ инструментовъ, покрытыхъ холодною росой.
