Но вотъ эта искра исчезла. Она какъ-то порывисто, будто вырвавшись съ усиліемъ изъ-за темной заслонки, сверкнула еще золотымъ брызгомъ и погасла. И вмѣстѣ съ этимъ пролилась на землю густая тьма. Я уловилъ мгновеніе, когда среди сумрака набѣжала полная тѣнь. Она появилась на югѣ и точно громадное покрывало быстро пролетѣла но горамъ, но рѣкѣ, по полямъ, обмахнувъ все небесное пространство, укутала насъ и въ одно мгновеніе сомкнулась на сѣверѣ. Я стоялъ теперь внизу, на береговой отмели, и оглянулся на толпу. Въ ней царило гробовое молчаніе. Далее нѣмецъ смолкъ, и только метрономъ отбивалъ металлическіе удары. Фигуры людей сливались въ одну темную массу, а огни пожарища на той сторонѣ опять пріобрѣли прежнюю яркость…
Но это не была обыкновенная ночь. Было настолько свѣтло, что глазъ невольно искалъ соребристаго луннаго сіянія, пронизывающаго насквозь синюю тьму обычной ночи. Но нигдѣ не было сіянія, не было синевы. Казалось, тонкій, неразличимый для глаза, пепелъ разсыпался сверху надъ землей, или будто тончайшая и густая сѣтка повисла въ воздухѣ. А тамъ, гдѣ-то по бокамъ, въ верхнихъ слояхъ чувствуется озаренная воздушная даль, которая сквозитъ въ нашу тьму, сминая тѣни, лишая темноту ея формы и густоты. И надъ всею смущенною природой чудною панорамой бѣгутъ тучи, а среди нихъ происходитъ захватывающая борьба... Круглое, темное, враждебное тѣло, точно паукъ, впилось въ яркое солнце, и они несутся вмѣстѣ въ заоблачной вышинѣ. Какое-то сіяніе, льющееся измѣнчивыми переливами изъ-за темнаго щита, придаетъ зрѣлищу движеніе и жизнь, а облака еще усиливаютъ эту иллюзію своимъ тревожнымъ, безшумнымъ бѣгомъ.
— Владычице святая, Господи-Батюшко, помилуй насъ, грѣшныхъ!
И какая-то старушка набѣгаетъ на меня, торопливо спускаясь съ холма.
— Куда ты, тетка?
— Домой, родимый, домой: помирать, видно, всѣмъ, помирать съ дѣтками съ малыми…
Вдоль берега, въ сумракѣ, надвигается къ намъ какое-то темное пятно, изъ котораго слышенъ смѣшанный, все усиливающійся голосъ. Это кучка фабричныхъ. Впереди, размахивая руками, шагаетъ угрюмый атлетъ рабочій, который сидѣлъ со мной на мосту. Я иду къ нимъ по отмели на-встрѣчу.
— Нѣтъ, какъ онъ могъ узнать, вотъ что! — останавливается онъ вдругъ прямо противъ меня, повидимому, узнавая во мнѣ недавняго собесѣдника. — Говорили тогда ребята: раски-
