Рядомъ со мною сидѣлъ такой же „простецъ“, тоже безъ шляпы, только одѣтый аккуратнѣе и чище. Густая шапка кудрявыхъ волосъ, съ красивой серебристой просѣдью, защищала его голову отъ жаркихъ лучей солнца. Онъ сидѣлъ неподвижно, положивъ руки ладонями на колѣняхъ и глядя передъ собой остановившимся и страннымъ взглядомъ. Маленькая бородка клиномъ тоже сильно серебрилась, черты лица были правильны и пріятны, только въ выраженіи сжатыхъ губъ и въ морщинѣ между бровями виднѣлось что-то горькое. Казалось, онъ вглядывался своими мечтательными глазами въ какую-то мысль, мучительную и неясную, и успѣлъ состариться съ этой мыслью.Это былъ безпоповецъ, пріѣхавшій въ Сарыкіой по какому-то дѣлу. Дѣло было свое, „безпопское“, и его не разспрашивали…
Наконецъ, у руля на кормѣ сидѣлъ молодой еще человѣкъ въ соломенной шляпѣ, изъ-подъ которой на лобъ падали завитками русые кудри. Свѣтлая борода клиномъ удлиняла его лицо съ большими умными глазами, глядѣвшими спокойно и немного себѣ на умѣ. Это былъ Иванъ Гордѣевъ, сынъ бѣглопоповскаго дьячка и начетчика, державшаго въ рукахъ дѣла бѣглопоповской части Сарыкіоя, какъ Игнатъ—бѣлокриницкой.
Молодой Гордѣевъ представлялъ собою типъ, довольно распространенный теперь среди „древле-православнаго“ населенія и въ нашемъ отечествѣ. Воспитанный начетчиками на „старыхъ книгахъ“, онъ успѣлъ какъ-то познакомиться съ свѣтской литературой, и это сразу сдѣлало его равнодушнымъ къ тонкимъ діалектическимъ вопросамъ, поглощающимъ всю умственную жизнь его среды. Онъ читаетъ техническія книги, интересуется газетами и водитъ дружбу съ бѣлокриницкими, спокойное и умѣренное настроеніе которыхъ ему, видимо, болѣе по душѣ, чѣмъ воинствующее ожиданіе антихриста.
Но все это ему приходится держить про себя: всѣ существенные интересы Ивана Гордѣева всетаки въ прежней средѣ, которая и безъ того уже „блазнится“ и смотритъ косо на сына своего воротилы, чувствуя, что онъ уже чужой, хотя ничѣмъ этого не проявляетъ. Это деликатное положеніе требуетъ много выдержки, и мнѣ не въ первый уже разъ приходилось видѣть въ старообрядческой средѣ такой же взглядъ умныхъ глазъ, задернутыхъ какъ будто завѣсой и высматривающихъ изъ-за нея чутко и осторожно. Съ годами въ этомъ взглядѣ накопляется что-то непріятное… Необходимое лицемѣріе не проходитъ даромъ.
