имѣютъ, — сказалъ я: — а посмотрите, какой неподдѣльный восторгъ вашъ коллежскій ассесоръ выказываетъ!
— То-то и есть, что не вполнѣ, вашескородіе! — возразилъ Изувѣровъ: — и руками онъ хлопаетъ, и глазами бѣгаетъ — это дѣйствительно; а въ лицѣ все-таки настоящей алчности нѣту! Вотъ у насъ въ магистратѣ секретарь служитъ, такъ тотъ, какъ взятку-то увидитъ, даже изъ себя весь помертвѣетъ! И взглядъ у него помутится, и руки затрясутся, и слюна на губахъ. Ну, а мой до этого не дошелъ-съ.
— Мнѣ кажется, что вы черезъ-чуръ ужъ скромны, Никаноръ Сергѣичъ. По моему мнѣнію, и вашъ „подъячій“ — мерзавецъ хоть куда!
— Нѣтъ, сударь, что̀ ужъ! Дальше — лучше увидите доказательства, что не напрасно я недоволенъ имъ. А покуда позвольте мнѣ экзаментъ продолжать. — Ну, коллежскій ассесоръ, сказывай! Что большую мзду ты любишь — это мы знаемъ, а какъ насчетъ малой мзды — пріемлешь?
— Па̀пп… взззз…
„Человѣкъ“ какъ будто спохватился и зашипѣлъ. Признаться, я подумалъ, не испортился ли въ немъ механизмъ, но Изувѣровъ поспѣшилъ разувѣрить меня.
— Это значитъ: пріемлю и малую мзду, но лишь въ тѣхъ случаяхъ, когда сорвать больше нечего. — Ну, а какъ ты насчетъ того скажешь, чтобы, напримѣръ, совсѣмъ безъ мзды дѣло рѣшить?
— Вззззз…
Коллежскій ассесоръ не только зашипѣлъ, но даже закружился. Лицо у него совсѣмъ налилось красною жидкостью; глаза блудливо бѣгали въ орбитахъ. Вообще было видно, что самая идея рѣшить дѣло безъ мзды можетъ довести его до изступленія.
Даже Изувѣровъ возмутился такою наглостью и строго покачалъ головой.
— Какъ посмотрю я на тебя, мздоимецъ, — сказалъ онъ: — та́къ ты жаденъ, та́къ жаденъ, что, кажется, отца родного за взятку продать готовъ?
— Па̀пп-па̀! па̀пп-па̀! па̀пп-па̀!
— А подъ судъ за это попасть хочешь?
— Вззззз…
