— Мму-у-у! — вторилъ ему мужикъ.
— Ну, вотъ, теперь вставай! — рѣшилъ Изувѣровъ, становя мужика на ноги.
Мужикъ былъ сильно помятъ, но повидимому нимало не огорченъ. Онъ понималъ, что исполнилъ свой долгъ, и только потихоньку встряхивался.
— Доволенъ? — обратился къ нему Изувѣровъ.
— Мму-у-у!
— Ну, то-то! теперь твое дѣло — вѣрное, и дома всѣмъ такъ говори: „теперь, молъ, меня хоть съ кашею ѣшь, хоть на куски рѣжь — мое дѣло вѣрное!“ Ну-ну! добро, полѣзай опять въ картонку да обростай до будущаго раза!
Онъ ухватилъ мужика поперекъ туловища и уложилъ его обратно въ картонку.
— Этотъ мужичокъ у меня для „представленій“ служитъ, — объяснилъ мнѣ Изувѣровъ: — самъ по себѣ онъ персоны не обозначаетъ, а коли ежели силу души кому показать нужно, такъ складнѣе парня не сыскать! А засимъ позвольте вашескородіе попросить: не угодно ли будетъ вамъ ужъ отъ себя вопросы господину коллежскому ассесору предложить?
— Какіе же вопросы?
— Что̀, сударь, вздумаете, то̀ и спросите. Увидите, по крайности, какую силу онъ передъ вами выкажетъ.
— Извольте! Что̀ бы, напримѣръ?.. Ну, напримѣръ: понимаешь ли ты, коллежскій ассесоръ, какое значеніе слово „правда“ имѣетъ? Молчаніе.
— А Бога… боишься?
Молчаніе.
— Ну, что̀ бы еще?.. на пользу ближнему послужить не прочь?
Опять и опять молчаніе. Я въ недоумѣніи взглянулъ на Изувѣрова.
— Не понимаетъ-съ, — объяснилъ онъ кратко.
— То-есть, какъ же это не понимаетъ? кажется, вопросы не очень мудреные?
— И не мудреные, а онъ отвѣтить не можетъ. Нѣтъ у него „добродѣтельнаго“ разговора — и шабашъ! все воровство, да подлости, да грабежъ только на умѣ! Вообще, позвольте вамъ доложить,
