Я согрѣшилъ, тобою соблазненный,
Такъ научи-же, чѣмъ мнѣ оправдаться!
Сначала я боготворилъ звѣзду,
Теперь молюсь блистательному солнцу.
Подумавъ, мы нарушить можемъ клятву
Безумную — и глупъ, кто не стремится
На лучшее дурное обмѣнять.
Стыдись, языкъ! Ее-ль назвать дурною,
Которой власть ты признавалъ такъ часто
И легіоны клятвъ ей расточалъ?
Я разлюбить не въ силахъ — и однако
Тамъ разлюбилъ я, гдѣ любить бы долженъ:
Отвергъ я Юлію и Валентина;
Ихъ сохранивъ, себя отвергну я,
А потерявъ ихъ, я найду взамѣнъ
Себя — за друга, Сильвію — за Юлью.
Я самъ себѣ дороже Валентина:
Любовь во всемъ всегда себялюбива.
Предъ Сильвіей — тому свидѣтель небо,
Создавшее ее — та негритянка.
Забуду я, что Юлія жива,
Но буду помнить, что угасло чувство.
Врага я буду видѣть въ Валентинѣ,
Надѣясь друга въ Сильвіи найти.
Теперь я не могу остаться вѣрнымъ
Себѣ, не измѣняя Валентину.
Онъ въ эту ночь въ окно ея забраться
По лѣстницѣ веревочной задумалъ —
И мнѣ, сопернику, онъ ввѣрилъ тайну.
Я тотчасъ разскажу ея отцу
О тайнѣ ихъ и о ночномъ побѣгѣ —
И въ гнѣвѣ онъ изгонитъ Валентина.
А безъ него я хитростью разстрою
Искусно планы Туріо глупца.
Дай крылья мнѣ осуществить мечты,
Любовь: вѣдь планъ мой мнѣ внушила ты.
Ахъ, посовѣтуй, помоги, Лючетта!
Любовью заклинаю я тебя —
Ты тотъ листокъ, гдѣ всѣ мои желанья
Записаны и вырѣзаны ясно
Наставь меня теперь, придумай средство,
Чтобъ я могла, не возбуждая толковъ,
Увидѣться съ Протеемъ дорогимъ.
Но путь къ нему и длиненъ и тяжелъ.
Не устаетъ же въ рвеньи пилигримъ,
Пройдя полсвѣта слабыми ногами.
Не утомлюсь и я, летя на крыльяхъ
Любви къ тому, кого люблю такъ нѣжно,
Къ прекрасному, безцѣнному Протею.
Дождитесь лучше, чтобъ онъ самъ вернулся.
Ты знаешь, взоръ его мнѣ пищей былъ.
Тебѣ не жаль, что я должна поститься,
Лишенная той пищи такъ давно.
О, если бъ знала ты всю силу страсти,
То лучше бъ снѣгомъ стала раздувать
Огонь, чѣмъ пылъ любви тушить словами.
Я вовсе не хочу его тушить,
Но лишь умѣрить жаръ, чтобъ за предѣлъ
Благоразумія онъ вдругъ не вышелъ.
Чѣмъ больше гасишь, тѣмъ сильнѣй горитъ онъ!
И тихій ручеекъ, когда преграду
Себѣ найдетъ, неистово кипитъ;
А если нѣтъ преградъ его теченью,
Гармоніей звучитъ по гладкимъ камнямъ
И ласково лобзаетъ онъ осоку,
Которую встрѣчаетъ на пути.
Такъ мчится онъ, по нивамъ извиваясь
И весело играя, въ океанъ.
Оставь же и меня въ моемъ теченьи.
Я терпѣлива буду, какъ ручей;
И каждый трудный шагъ сочту отрадой,
Пока съ послѣднимъ къ милому приближусь;
Тамъ отдохну я послѣ треволненій,
Подобно праведной душѣ въ раю.
Въ какомъ же платьѣ вы хотите ѣхать?
Не въ женскомъ только: этимъ я избавлюсь
Отъ приставаній всѣхъ гулякъ распутныхъ.
Достань мнѣ платье, милая Лючетта,
Въ какое одѣваются пажи.
Такъ вы должны и волосы обрѣзать.
Нѣтъ, милая, я подвяжу ихъ снизу,
А сверху двадцать бантовъ приколю:
Такой уборъ не будетъ страненъ даже
На юношѣ и старѣе меня.
