И я опять пишу послѣднія слова,
Предсмертные стихи, звучащіе уныло…
Опять, опять пишу унылыя слова.
Но не забыто все, что грезилось и было!
Пусть будущаго нѣтъ, пусть завтра — не мое,
Но не забыто все, что грезилось и было.
Теперь не жизни жаль, гдѣ я извѣдалъ все:
Побѣду и позоръ, и всѣ изгибы чувства, —
Нѣтъ, мнѣ не жизни жаль, гдѣ я извѣдалъ все.
Но вы, мечты мои! провидѣнья искусства!
Ряды замышленныхъ и не свершенныхъ дѣлъ!
Вы, вы, мечты мои, провидѣнья искусства!
Какъ горько умирать, не кончивъ, что хотѣлъ,
Едва найдя свой путь къ восторгамъ идеала! —
О, горько умирать, не кончивъ, что хотѣлъ…
Такъ много думано, исполнено такъ мало!
Іюль 1896.
И я опять пишу последние слова,
Предсмертные стихи, звучащие уныло…
Опять, опять пишу унылые слова.
Но не забыто все, что грезилось и было!
Пусть будущего нет, пусть завтра — не мое,
Но не забыто все, что грезилось и было.
Теперь не жизни жаль, где я изведал все:
Победу и позор, и все изгибы чувства, —
Нет, мне не жизни жаль, где я изведал все.
Но вы, мечты мои! провиденья искусства!
Ряды замышленных и не свершенных дел!
Вы, вы, мечты мои, провиденья искусства!
Как горько умирать, не кончив, что хотел,
Едва найдя свой путь к восторгам идеала! —
О, горько умирать, не кончив, что хотел…
Так много думано, исполнено так мало!
Июль 1896.
