Одѣвали его въ платье монашеское,
Постучался онъ странникомъ подъ воротами.
Впустили его дѣвы праведныя,
Обласкали его сестры добрыя,
Омыли ноги водицею,
Приготовили страннику трапезу.
Сидитъ разбойникъ за трапезой,
Ласкѣ-любви сестеръ удивляется,
Праведными помыслами ихъ смущается,
Что̀ отвѣчать, что̀ говорить — не знаетъ.
А сестры близъ въ горенкѣ собирались,
Говорили межъ собой такія слова:
— „Видно гость-то нашъ святой человѣкъ,
Такое у него лицо просвѣтленное,
Такія у него рѣчи проникновенныя.
Мы омыли ему ноги водицею,
А есть у насъ сестра слѣпенькая.
Не омыть ли ей зракъ той водицею?“
Призывали они сестру слѣпенькую,
Омывали ей зракъ той водицею, —
И прозрѣла сестра слѣпенькая.
Тутъ всѣ бѣжали въ горенку сосѣднюю,
Падали въ ноги всѣ предъ разбойникомъ,
Благодарили за чудо великое.
У разбойника душа смутилася,
Возмутилася ужасомъ и трепетомъ.
Творилъ и онъ — земной поклонъ,
Земной поклонъ передъ Господомъ.
— „Былъ я, Господи, великимъ грѣшникомъ,
Примешь ли Ты мое покаяніе!“
Одевали его в платье монашеское,
Постучался он странником под воротами.
Впустили его девы праведные,
Обласкали его сестры добрые,
Омыли ноги водицею,
Приготовили страннику трапезу.
Сидит разбойник за трапезой,
Ласке-любви сестер удивляется,
Праведными помыслами их смущается,
Что отвечать, что говорить — не знает.
А сестры близ в горенке собирались,
Говорили меж собой такие слова:
— «Видно гость-то наш святой человек,
Такое у него лицо просветленное,
Такие у него речи проникновенные.
Мы омыли ему ноги водицею,
А есть у нас сестра слепенькая.
Не омыть ли ей зрак той водицею?»
Призывали они сестру слепенькую,
Омывали ей зрак той водицею, —
И прозрела сестра слепенькая.
Тут все бежали в горенку соседнюю,
Падали в ноги все пред разбойником,
Благодарили за чудо великое.
У разбойника душа смутилася,
Возмутилася ужасом и трепетом.
Творил и он — земной поклон,
Земной поклон перед Господом.
— «Был я, Господи, великим грешником,
Примешь ли Ты мое покаяние!»
