Не нужно, не нужно мнѣ проблесковъ счастья,
Не нужно мнѣ слова и взора участья,
Оставь и дозволь мнѣ рыдать!
Къ горячему снова прильнувъ изголовью,
5 Дозволь мнѣ моей нераздѣльной любовью,
Забывъ все на свѣтѣ, дышать!
Когда бы ты знала, какимъ сиротливымъ,
Томительно-сладкимъ, безумно-счастливымъ,
Я горемъ въ душѣ опьяненъ, —
10 Безмолвно прошла бъ ты воздушной стопою,
Чтобъ даже своей благовонной стезею
Больной не смутила мой сонъ.
Не такъ ли, чуть роща одѣться готова —
Въ весеннія ночи — свѣтила дневного
15 Боится крылатый пѣвецъ? —
И, только-что сумракъ разгонитъ денница,
Смолкаетъ зарей отрезвлеенная птица:
И счастью, и пѣснѣ конецъ.
4 ноября 1887.
Не нужно, не нужно мне проблесков счастья,
Не нужно мне слова и взора участья,
Оставь и дозволь мне рыдать!
К горячему снова прильнув изголовью,
5 Дозволь мне моей нераздельной любовью,
Забыв все на свете, дышать!
Когда бы ты знала, каким сиротливым,
Томительно-сладким, безумно-счастливым,
Я горем в душе опьянен, —
10 Безмолвно прошла б ты воздушной стопою,
Чтоб даже своей благовонной стезею
Больной не смутила мой сон.
Не так ли, чуть роща одеться готова —
В весенние ночи — светила дневного
15 Боится крылатый певец? —
И, только что сумрак разгонит денница,
Смолкает зарей отрезвлеенная птица:
И счастью, и песне конец.
4 ноября 1887.
