Когда, измученъ жаждой счастья
И громомъ бѣдствій оглушенъ,
Со взоромъ, полнымъ сладострастья,
Въ тебѣ послѣдняго участья
5 Искать страдалецъ обреченъ, —
Не вѣрь, суровый ангелъ Бога,
Тушить свой факелъ погоди!
О, какъ въ страданьи вѣры много!
Постой, — безумная тревога
10 Уснетъ въ измученной груди,
Придетъ пора, — пора иная, —
Повѣетъ жизни благодать —
И будетъ тотъ, кто, изнывая,
Въ тебѣ встрѣчалъ предтечу рая,
15 Передъ тобою трепетать.
Но — кто не молитъ и не проситъ,
Кому страданье не дано,
Кто жизни злобно не поноситъ,
А молча, сознавая, носитъ
20 Твое могучее зерно,
Когда, измучен жаждой счастья
И громом бедствий оглушен,
Со взором, полным сладострастья,
В тебе последнего участья
5 Искать страдалец обречен, —
Не верь, суровый ангел Бога,
Тушить свой факел погоди!
О, как в страданьи веры много!
Постой, — безумная тревога
10 Уснет в измученной груди,
Придет пора, — пора иная, —
Повеет жизни благодать —
И будет тот, кто, изнывая,
В тебе встречал предтечу рая,
15 Перед тобою трепетать.
Но — кто не молит и не просит,
Кому страданье не дано,
Кто жизни злобно не поносит,
А молча, сознавая, носит
20 Твое могучее зерно,
