Странное чувство какое-то въ нѣсколько дней овладѣло
Тѣломъ моимъ и душой, цѣлымъ моимъ существомъ:
Радость и свѣтлая грусть, благотворный покой и желанья, —
Дѣтскія, рѣзвыя, — самъ даже понять не могу.
5 Вотъ хоть теперь: посмотрю за окно на веселую зелень
Вешнихъ деревьевъ, да вдругъ вѣтеръ ко мнѣ донесетъ
Утренній запахъ цвѣтовъ и птичекъ звонкія пѣсни, —
Такъ бы и бросился въ садъ съ кликомъ: пойдемъ же, пойдемъ!
Да какъ взгляну на тебя, какъ̀ усѣлась ты тамъ безмятежно
10 Подлѣ окошка, склоня иглы рѣсницъ на канву,
То ужъ не въ силахъ ничѣмъ я шевельнуться, а только
Всю озираю тебя, всю — отъ пробора волосъ
До перекладины пялецъ, гдѣ вольно, легко и уютно,
Складки раздвинувъ, прильнулъ маленькой ножки носокъ.
15 Жалко… да нѣтъ — хорошо, что никто не видалъ, какъ взглянула
Ты на сестрицу, когда та приходила сюда
Куклу свою показать! — Право, мнѣ кажется, всѣхъ бы
Васъ мнѣ хотѣлось обнять. Даже и братъ твой, шалунъ,
Что̀ изучаетъ грамматику въ комнатѣ ближней, мнѣ дорогъ…
20 Можно ль такъ ложно его вещи учить понимать?
Странное чувство какое-то в несколько дней овладело
Телом моим и душой, целым моим существом:
Радость и светлая грусть, благотворный покой и желанья, —
Детские, резвые, — сам даже понять не могу.
5 Вот хоть теперь: посмотрю за окно на веселую зелень
Вешних деревьев, да вдруг ветер ко мне донесет
Утренний запах цветов и птичек звонкие песни, —
Так бы и бросился в сад с кликом: пойдем же, пойдем!
Да как взгляну на тебя, каќ уселась ты там безмятежно
10 Подле окошка, склоня иглы ресниц на канву,
То уж не в силах ничем я шевельнуться, а только
Всю озираю тебя, всю — от пробора волос
До перекладины пялец, где вольно, легко и уютно,
Складки раздвинув, прильнул маленькой ножки носок.
15 Жалко… да нет — хорошо, что никто не видал, как взглянула
Ты на сестрицу, когда та приходила сюда
Куклу свою показать! — Право, мне кажется, всех бы
Вас мне хотелось обнять. Даже и брат твой, шалун,
Что изучает грамматику в комнате ближней, мне дорог…
20 Можно ль так ложно его вещи учить понимать?
