Природы баловень, какъ счастливъ ты судьбой!
Всѣмъ нравятся твой ростъ и гордый обликъ твой,
И кудри пышныя, безпечностью завиты,
И блѣдное чело, и нѣжныя ланиты,
5 Приподнятая грудь, жемчужный рядъ зубовъ,
И огненный зрачокъ, и бархатная бровь;
А дѣвы юныя, украдкой отъ надзора,
Толкуютъ твой отвѣтъ и выраженье взора,
И послѣ каждая, вздохнувъ, наединѣ
10 Промолвитъ: — «Да, онъ мой — его отдайте мнѣ!»
Какъ сонъ младенчества, какъ первыя лобзанья,
Съ отрадой сладкою безумнаго желанья
Ты, полонъ прелести, въ ихъ памяти живешь,
Улыбкамъ учишь ихъ и къ зеркалу зовешь:
15 Не для тебя ль онѣ, при факелѣ Авроры,
Находятъ новый взглядъ и новые уборы? —
Когда же ложе ихъ одѣнетъ темнота,
Алкаютъ устъ твоихъ, раскрывшись, ихъ уста.
Природы баловень, как счастлив ты судьбой!
Всем нравятся твой рост и гордый облик твой,
И кудри пышные, беспечностью завиты,
И бледное чело, и нежные ланиты,
5 Приподнятая грудь, жемчужный ряд зубов,
И огненный зрачок, и бархатная бровь;
А девы юные, украдкой от надзора,
Толкуют твой ответ и выраженье взора,
И после каждая, вздохнув, наедине
10 Промолвит: — «Да, он мой — его отдайте мне!»
Как сон младенчества, как первые лобзанья,
С отрадой сладкою безумного желанья
Ты, полон прелести, в их памяти живешь,
Улыбкам учишь их и к зеркалу зовешь:
15 Не для тебя ль они, при факеле Авроры,
Находят новый взгляд и новые уборы? —
Когда же ложе их оденет темнота,
Алкают уст твоих, раскрывшись, их уста.
