Вчера, увѣнчана душистыми цвѣтами,
Смотрѣла долго ты въ зеркальное окно
На небо синее, горѣвшее звѣздами,
Въ аллею тополей съ дрожащими листами, —
Въ аллею, гдѣ вдали такъ страшно и темно.
Забыла, можетъ-быть, ты за собою въ залѣ
И яркій блескъ свѣчей, и нѣжныя слова,
Когда помчался вальсъ и струны рокотали!..
Я видѣлъ, — вся въ цвѣтахъ, исполнена печали,
Къ плечу слегка твоя склонилась голова.
Не думала ли ты: — «Вонъ тамъ, въ бесѣдкѣ дальной,
На мраморной скамьѣ теперь онъ ждетъ меня
Подъ сумракомъ деревъ, ревнивый и печальный, —
Онъ взоры утомилъ, смотря на вихорь бальный,
И ловитъ тѣнь мою въ сіяніи огня».
Вчера, увенчана душистыми цветами,
Смотрела долго ты в зеркальное окно
На небо синее, горевшее звездами,
В аллею тополей с дрожащими листами, —
В аллею, где вдали так страшно и темно.
Забыла, может быть, ты за собою в зале
И яркий блеск свечей, и нежные слова,
Когда помчался вальс и струны рокотали!..
Я видел, — вся в цветах, исполнена печали,
К плечу слегка твоя склонилась голова.
Не думала ли ты: — «Вон там, в беседке дальной,
На мраморной скамье теперь он ждет меня
Под сумраком дерев, ревнивый и печальный, —
Он взоры утомил, смотря на вихорь бальный,
И ловит тень мою в сиянии огня».
