ИЗЪ ГОТЕ.
Ты поступила прекрасно, жена, что, изъ жалости, сына Къ бѣднымъ съ холстиною старой, съ питьемъ отпустила и пищей Для раздачи, затѣмъ, что давать—есть дѣло богатыхъ. Малый-то какъ покатилъ! Да какъ жеребцами онъ правитъ! Браво, повозочка новая очень красива, удобно Въ ней четверымъ помѣститься и кучеру мѣсто на козлахъ. Нынче одинъ онъ поѣхалъ; смотри, какъ свернулъ въ переулокъ.» Такъ, доволенъ собой, у домовыхъ воротъ противъ рынка Сидя, женѣ говорилъ. «Льва Золотого» хозяинъ. И на слова его такъ отвѣчала разумно хозяйка: «Право, старую я дарю неохотно холстину: Часто на множество нуждъ ее и за деньги не сыщешь, Если понадобится. Только нынче съ такою охотой Много рубашекъ получше и наволокъ я отдавала: Слышала, дѣти и старцы идутъ по дорогѣ, раздѣты. Только—простишь ли ты мнѣ?—и вь твоемъ я шкапу похищала И особливо, что твой халатъ съ индѣйскимъ узоромъ Я отдала. Онъ и жидокъ, и старъ, да и вышелъ изъ моды». Но, улыбнувшись на то, ей отвѣтствовалъ добрый хозяинъ: «Все-таки стараго жаль мнѣ халата изъ ситцу: индѣйскій Былъ настоящій; такого теперь ни за что не достанешь. Правда, его не носилъ я: теперь хотятъ, чтобъ мужчина Все ходилъ въ сюртукѣ иль всегда красовался въ бекешѣ; Вѣчно ходи въ сапогахъ,—въ изгнаніи туфли и шапки.» «Видишь», сказала жена, «иные изъ тѣхъ воротились, Что смотрѣли на поѣздъ: должно быть, ужъ онъ миновался.
