ГЕРМАНЪ и ДОРОТЕЯ. V.
Свыше снисходятъ дары, облеченные въ собственный образъ. Что жъ, той дѣвушки вы не чуждайтесь, которая сыну Вашему, доброму, умному, тронула душу впервые. Счастливъ тотъ, кому первая милая руку протянетъ: Лучшее чувство его не умретъ, затаенное въ сердцѣ. Я по лицу его вижу, что участь его совершилась. Страсть роковая мгновенно юношу дѣлаетъ мужемъ. Воля въ. немъ есть и я опасаюсь, что послѣ отказа Лучшіе годы свои проведетъ онъ въ томительной грусти». Тотчасъ на это разумно, къ слову, замѣтилъ аптекарь (Рѣчи давно съ языка у него покушались сорваться): «Лучше и здѣсь пойдемъ надежнымъ путемъ середины — Споро, не скоро! Самъ Августъ избралъ эти рѣчи девизомъ. Я охотно служить готовъ дорогому сосѣду, Свой ограниченный разумъ на пользу его предлагая; И особливо для юности нужно во всемъ руководство. Дай, отсюда пойду и дѣвушку тамъ испытаю,— Выспрошу тѣхъ, кто знаетъ ее и вмѣстѣ живетъ съ ней. Я обманусь не легко и словъ разумѣю значенье» Тотчасъ сынъ поспѣшилъ на это крылатою рѣчью: «Что жъ, ступайте, сосѣдъ, разспросите. Но мнѣ бы хотѣлось, Чтобы при васъ господинъ пасторъ былъ товарищемъ въ дѣлѣ: Двое подобныхъ мужей—какой же поруки надежнѣй? Батюшка, дѣвушка эта не бѣглянка, повѣрьте, Не изъ тѣхъ, что пускаются всюду искать приключеній И неопытныхъ юношей въ сѣти свои уловляютъ: Нѣтъ, разрушительный жребій войны, сотрясающей землю, Тотъ же самый, который много зданій разрушилъ До основанія,—онъ-то несчастную изъ дому выгналъ.
